Пикассо и его женщины

«Майя была блондинкой с бирюзовыми, как у матери, глазами и телосложением, как у отца, на которого очень походила. Лицо ее напоминало мужское, хотя она была очень хорошенькой. Фигурой она уже походила на мать, однако запястья ее были очень тонкими, а кисти рук изящными, как у Пабло».

Во время их первого визита, когда Пикассо повел Клода и Майю в сад показать девочке жившую там большую черепаху, Мария-Тереза сказала Франсуазе холодно, но не враждебно:

— Не думайте, что когда-нибудь сможете занять мое место.

— И не собираюсь, — ответила ей Франсуаза. — Я просто заняла место, которое было свободно.

Наверное, если бы они подрались, Пикассо было бы очень приятно. Но они не доставили ему этого удовольствия. Вернее, не доставила именно Франсуаза Жило, которая первой поняла сущность этого человека, которого она стала называть именем одиозного персонажа известной французской сказки о Синей Бороде:

«Многочисленные рассказы и воспоминания Пабло об Ольге, Марии-Терезе и Доре Маар, а также их постоянное присутствие за кулисами нашей совместной жизни постепенно привели меня к выводу, что у Пабло был своего рода комплекс Синей Бороды, вызывающий желание отрубать головы всем женщинам, собранным в его маленьком личном музее. Но он не отрубал голов полностью, предпочитал, чтобы жизнь шла дальше, и все женщины, жившие с ним в то или иное время, все-таки чуть слышно попискивали, издавали возгласы радости или страдания, делали какие-то жесты, словно расчлененные куклы. Это давало ему ощущение, что жизнь в них еще теплится, что она висит на ниточке, и другой конец этой ниточки у него в руке. Время от времени они придавали ходу вещей комический, драматический или трагический оттенок, а ему только этого и было нужно».

Глава двадцатая

Франсуаза Жило: десять лет с Пикассо (1)

И все-таки странной женщиной была эта Франсуаза Жило. Напомним, что она познакомилась с Пикассо в 1943 году и их любовная связь длилась десять лет. И она оказалась единственной женщиной, которую ему не удалось до конца сломить и подчинить себе. В отличие от Ольги Хохловой и от других женщин Пикассо-разрушителя, она, почувствовав, что любовь прошла, сама ушла от него. Произошло это при следующих обстоятельствах.

Франсуаза была интеллигентной женщиной. Она обучалась праву, а потом, по примеру матери, стала художником. Да, она влюбилась и согласилась играть в игры, так нравившиеся Пикассо. Но вечно это продолжаться не могло, ибо она так полностью и не изжила последствия своего воспитания. Ей всю жизнь внушали, что проявлять чувства на людях нельзя. Для нее было очевидно, что сердиться, терять над собой контроль, устраивать истерику в присутствии даже любимого человека — это так же немыслимо, как появиться в обществе в костюме Евы. Для открытого проявления эмоций она была слишком замкнута в собственной раковине. Да, она очень любила Пикассо. Любила, как только один человек может любить другого, но, скорее всего (и он потом упрекал ее в этом), она никогда полностью ему не доверяла.

В своих воспоминаниях Франсуаза Жило пишет: