Пиксельный

Я попытался встать, но не вышло – голова, потяжелев, потащила вниз, правая нога отказалась работать, пуская по телу волну боли, а локоть не обрадовался сгибаниям. Я попробовал еще раз: немного приподнялся и тут же рухнул. В голове застрекотал вертолет, затошнило. Организм отказывался вставать, и я решил немного отлежаться.

Завибрировал мобильник: новое сообщение.

Да, это она. Давно не виделись, сучка. Нажимаю «читать». На треснутом дисплее высвечивается: «Ты не сильно ушибся? Как ты себя чувствуешь?» Я пишу «Отлично. Спасибо за встречу» и ставлю смайлик, нажимаю «отправить» и убираю мобильник назад.

Сидя на холодном полу, я осознаю, в каком безнадежном положении оказался. Хочется вдыхать больше воздуха, чтобы голова прояснилась, но он мерзкий. Я буду дышать снова, если получится встать и покинуть это место.

Голова напоминает о себе – похоже на неослабевающий, негасимый вертолет после пьянки. Только пьянки-то, не было. Ни сегодня, ни вчера. Я забыл, когда последний раз алкоголь доставлял хоть какие-то ощущения. Он лишь притупляет боль, с остальным приходится разбираться.

В таком состоянии я прибываю еще минут пять. Где-то сверху отворяется дверь, слышно, как спускаются. Я облегченно вздыхаю: кто бы ни был, хотя бы смогу попросить о помощи.

Тягучие, грузные шаги. Мои предположения подтверждаются, когда свыкнувшиеся с темнотой глаза видят тучную пожилую женщину с мусорным ведром. Не успев раскрыть рот и попросить о помощи, я получаю взрыв, отчего в голове ломит.

– Ты чего тут разлегся, а? А ну марш отсюда!

– Вы… – успеваю я прокряхтеть, приподняв правую руку.

– Вставай, вставай! Мигом! – она машет ведром в мою сторону.

От ее помоев тошнит еще сильнее.

– Я не могу встать, кажется, я себе что-то повредил, помогите мне – жалобно прошу я.

– Еще чего! Буду я тебя трогать, пьянь! Сам вставай, а не то ведро на голову одену!

Я собрался с силами и попытался приподняться. Получилось неважно.

– Вставай, пьянь! – эта совковая тварь спускается со ступенек и подходит ко мне вплотную.

– Я не могу! – у меня наворачиваются слезы. – Пожалуйста, вызовите скорую…

– Какая тебе скорая, пьянь ты подзаборная? Тебя лечить-то никто не возьмется. Помогать нужно нормальным людям, а не таким, как ты. У докторов на тебя времени нет.

– Тогда отойдите…

Когда безумная сторонится, я пытаюсь потихоньку встать. Меня хватает только на то, чтобы подползти к периллу. Я хватаюсь за него правой рукой и берусь подтягиваться.

– Как напился-то, а! Даже встать не может! – не умолкает старуха.

Подтянувшись, я подпираюсь левой, здоровой ногой. Получается встать. Голову орошает сильнейшая волна боли, тошнота усиливается.

И этот запах из ведра!

– Ну, а теперь… вооон от-сю-да! – мерзко и угрожающе орет безумная.

Подпершись периллой, я потихоньку плетусь по ступенькам, словно девяностолетний старик; хотя и те идут живее.

– Чего встал? Шуруй дальше!

Я спускаю левую ногу с последней ступеньки и плачу. Мне страшно. Что я буду теперь делать? Слезы стекают по щекам и это единственное, что греет.

Я медленно встаю на правую ногу. Появляется боль в районе бедра, но выходит не сильной.

Я ковыляю до лифта, бью по кнопке, а слезы все текут.

– Ссстааррая ты ведьма! – говорю я, и меня начинает рвать. Почти ничего не выходит, кроме горько-кислой жидкости. После первой волны следуют еще три.

– Ах ты пьянь! Еще и наблевал! – не унимается старая ведьма. – Нечего тебе лифтом пользоваться, он для нормальный людей. Шуруй по ступенькам, пьянчуга!

* * *

Вот уже двадцать минут я слоняюсь по улице и не знаю, что делать. Периодически смотрю на дисплей разбитого телефона, чтобы узнать время, прислушиваюсь к правой ноге и пытаюсь понять – сломана все-таки, или нет.

Хочу надеяться на ушиб, но походка моя такова, что со стороны я напоминаю престарелого.

Мне очень… очень… плохо. Я никуда и ни к кому больше не пойду. Хватит с меня увлекательных встреч с одноклассниками и бывшими девушками. Дома никто не ждет, друзей нет.

Не хочу больше никого видеть. Глаза от вас устали! Живут во лжи, вечно замалчивают, притворяются, отыгрывают роль, пытаются соответствовать всяким статусам.

Все это – большая ролевая игра, и каждый не тот, за кого играет, лишь притворяется. Точно люди в мире – персонажи. Слепленные болванчики. Компьютерная игра.

Все вокруг – это кто? Запрограммированные NPC в игре без онлайна, или тут MMORPG, и за каждым персом скрывается реальный человек(?), сидящий за компом в темной комнате? Его можно согнать с компа?

Одно я знаю точно про гопников. Это ненастоящие люди. Это роли, которые отыгрывают молодые парни, сами со временем превращаясь в болванчиков. Это хреновая роль в сатирическом спектакле.

А Лена? Лена играет девочку-эмо, Роман – ответственного клерка, Елена Васильевна – мать-дуру, а моя… Кого она играет?

Но я в этом театре больше не актер.

Я оказываюсь в незнакомом районе города – среди старых трехэтажек. Стоят памятниками прошлой эпохи с вычурными фасадами и крышей, точно из детских книжек.