Пётр и Павел. 1957 год

– Гибель Руслана на Тамарку жутко подействовала. У неё и прежде со здоровьем проблемы были, а тут стенокардия так разыгралась, что пришлось во Вторую Градскую устраивать. Врачи сделали всё возможное… Серёжку спасли, а Тамара…

Хлопнула входная дверь, и из коридора раздался громкий мальчишеский голос:

– Ма!.. Это я!..

– Остальное я тебе потом доскажу, – тихонько проговорила Наташа и смолкла, потому что в комнату вошёл сын с картонной коробочкой в руках.

– Я в Столешников заскочил, и вот… – он поставил коробочку на стол. – Три эклера с заварным кремом. Угощайтесь… Ну, и надымила ты, мамуль!.. Хоть бы проветрили немного, – и полез на стул, чтобы открыть форточку. Из окна пахнуло вечерней свежестью. Запахом прелой листвы и горьковатого дыма.

– Откуда у тебя деньги? – строго спросила мать.

– Секрет! – он спрыгнул на пол. – Не волнуйся, ма. Я никого не убил, никого не ограбил. Просто от завтраков десятка завалялась… А чайник-то у вас опять совсем остыл, дорогие товарищи!.. – и, напевая "когда весна придёт, не знаю, пройдут дожди, пройдут снега…", вышел из комнаты с чайником в руках, Наталья заговорщицки подмигнула Алексею Ивановичу:

– Смотри, не выдай меня.

Тот только сокрушённо вздохнул. Вернулся Серёжа, сел за стол и внимательно посмотрел на взрослых.

– Вы что замолчали?.. Хотя извините, детям, знать взрослые секреты непозволительно.

– Какие там секреты, Серёжа? – Алексей Иванович попробовал изобразить почти детскую безпечность. – Просто мы с твоей мамой обо всём успели переговорить…

– Так уж и обо всём? – не поверил младший Большаков.

– Почти, – уточнил Богомолов. – Ты прав, обо всём переговорить невозможно.

Наталья достала из буфета фарфоровую вазочку, переложила в неё из картонной коробки эклеры и опять села на своё место. Все трое молчали. Со стороны посмотреть, семья сидит за столом и мирно пьёт чай, но, не смотря на эту идиллическую картину, казалось, в комнате собирается гроза.

– Ну, вот что!.. – первым нарушил молчание Сергей. – Дорогие родители, вы, конечно, вправе считать меня совершенным дебилом, однако, должен вас огорчить: вы произвели на свет не самого глупого человека. Или я ошибаюсь, отец? – обратился он к совершенно отупевшему от потрясения Алексею Ивановичу.

Было похоже, что заодно с ним Наталья тоже лишилась дара речи. Серёжка рассмеялся:

– Если бы вы могли сейчас видеть свои лица, большое удовольствие получили бы!..

Взрослые никак не могли прийти в себя.

– Ну, как? Дальше будем в "молчанку" играть или всё же вы ответите на мой вопрос?

– Серёжа… Понимаешь… – начал было Алексей Иванович, – но…

Начать-то он начал, а вот, что дальше сказать, понятия не имел. Поэтому благоразумно смолк, так и не развив свою замечательную по глубине и содержанию мысль.

– Сергей! – на амбразуру кинулась Наталья. – Ты глубоко заблуждаешься, если думаешь… Это не так!.. Это совсем не так!.. Это вообще… Я не знаю даже!.. Богомолов!.. Скажи ему!..

– Серёжа! – начал вторую попытку Алексей Иванович. – Мы с твоей мамой об этом… только что… буквально пять минут назад говорили…

– Что?!.. О чём мы с тобой говорили?!.. – возмутилась та. – Что ты выдумываешь, Богомолов?!.. Мы с тобой совсем не о том говорили!

– Да, да!.. Конечно, не об этом! – тут же согласился он. – Мы с тобой совсем о другом разговаривали.

– О чём "об этом"?.. Или "о чём другом"?.. – веселился Сергей. – Товарищи дорогие, неужели отныне вы не способны на нормальную, членораздельную человеческую речь?

– Я – нет!.. – честно признался Богомолов. – Я уже ни на что членораздельное не способен… Наталья, ты – мать, и сама должна Сергею всё объяснить.

Та в очередной раз, кажется, пятый по счёту, схватила пачку любимого "Севера", дрожащими от волнения руками попыталась прикурить, но огонёк спички упрямо прыгал из стороны в сторону, не касаясь конца папироски.

– Давай я, – сын отобрал у матери спичечный коробок. Только с его помощью Наталья, наконец, закурила. – Ну, мама, я жду.

Но та медлила, никак не решаясь начать.

– Почему вы боитесь сказать мне правду?.. Мама, ты же сама говорила мне: "Горькая правда лучше сладкой лжи". Скажи, говорила?..

– Говорила…

– Вот видишь… Ну, хочешь, я помогу тебе?..

Наталья слабо улыбнулась:

– Попробуй…