Пётр и Павел. 1957 год

Домой отец с сыном возвращались пешком. Савушкин предлагал воспользоваться всё тем же стареньким «ЗИС» ом, но Сергей наотрез отказался.

– Мы как-нибудь сами, дядя Ваня, домой доберёмся.

И вот теперь они шли по мокрой после дневного дождя Сретенке и молчали. Серёжа глубоко засунул руки в карманы пальто, поднял воротник, так что, глядя на него сбоку, можно было увидеть только кончик носа и выбившуюся из-под фуражки прядь каштановых волос. О чём он думал?.. Что творилось в его душе?.. Алексей Иванович ни о чём не спрашивал, не пытался вызвать сына на разговор. Ждал. Придёт время, сам заговорит, а если не заговорит, значит, не признал ещё в Богомолове близкого человека.

У Сретенского бульвара, на перекрёстке, горел красный свет, и они остановились, дожидаясь зелёного.

– Погоди, у тебя шнурок развязался, – сказал Алексей Иванович и присел на корточки, чтобы завязать.

– Пап, а что ты скажешь, если мы с тобой поедем в деревню?.. К тебе…

Богомолов опешил, поднял голову и снизу вверх посмотрел на сына:

– Ты не шутишь?..

– Как ты к этому относишься?.

Алексей Иванович совершенно растерялся. Что ответить?.. Конечно, он был бы счастлив, безконечно счастлив уехать с сыном домой, в Дальние Ключи и не маяться больше длинными зимними вечерами от безпросветного одиночества и тоски. Но сколько сразу возникало проблем!.. И все они казались неразрешимыми… Бросить школу?.. Квартиру?.. Налаженный городской быт?.. Товарищей… То есть, по сути, начать новую жизнь?.. Возможно ли это?!.. Выдержит ли городской парнишка все неудобства непростой деревенской жизни?.. На его счастье, мокрый шнурок всё время выскальзывал из рук, никак не хотел завязываться, и за этим занятием отец пытался скрыть своё замешательство.

– Пусти, я сам, – мальчишка тоже присел на корточки и в одну секунду завязал непослушный шнурок. – Ты мне не ответил.

– Я бы, Серёжа, с радостью, но школа… – Алексей Иванович схватился за первое попавшееся.

– Что школа?.. У вас в Дальних Ключах что, школы нет?..

– Есть, но разве сравнишь её с московской?

– Ерунда!.. Если человек с головой, в любой школе учиться можно… Короче, ответь мне прямо: ты хочешь чтобы мы уехали из Москвы вместе?.. Если нет, скажи, не стесняйся, – строго, с каким-то вызовом Серёжка спросил отца.

– Очень хочу, – выдохнул тот.

– Вот и отлично! – Сергею было абсолютно до лампочки, что будет со школой, с квартирой и со всей прочей ерундой, которая для взрослых почему-то представлялась такой значительной, важной. – Значит, завтра идём на вокзал и покупаем билеты. Согласен?..

Честно говоря, не знал Богомолов, радоваться ему или сокрушаться.

Впрочем, какое это имело теперь значение?..

КОНЕЦ ПЕРВОЙ части

Часть Вторая

Пётр

В наше время «озверение» мира приняло страшные размеры… Имя нашему веку – АПОСТАСИЯ (отступление). И я боюсь, что только умножение бедствий теперь может привести людей к тому страданию, которое вызовет в них снова способность воспринимать свое первобытное, по образу Божию, естество. Тогда воцарится мир на земле… Необходимо прежде всего возрождение человека в духе, необходимо очеловечение сего звериного мира…

Архимандрит Софроний, «Письма в Россию», 3 июня 1966 г., Свято-Иоанно-Предтеченский монастырь.

1