Пётр и Павел. 1957 год

– А что?.. Недурно… Очень даже недурно!.. А главное, неожиданно!.. – загудел тот в трубку своим баритоном. – Кахетинский, небось, ждёт не дождётся, что мы начнём что-то жалкое в своё оправдание лепетать, а мы ему эдакий финик под самый его отвислый нос: "Не угодно ли принять?!.." Молодец Ступак!.. Самого Кахетинского умыл!..

– Борис Ильич, а ты про наше обещание помнишь? – спросил Троицкий.

– Какое обещание?..

– Насчёт жилплощади. Надо бы парня наградить. Видишь, не зря старался.

– Передай: завтра ордер ему оформим. Я своих слов на ветер не бросаю.

Домой Семён летел, как на крыльях!..

– Мама!.. – закричал он ещё с порога. – Я завтра ордер на комнату получаю!..

Но мать ничего ему не ответила. Голова её как-то странно опрокинулась назад и сползла с подушки, правая рука безвольно повисла в воздухе, под глазами легли чёрные тени.

Семён кинулся к телефону.

На этот раз "Скорая" приехала довольно быстро, всего через полчаса, но помочь уже ничем не смогла. Ираида Сергеевна скончалась.

7

Война обошла Краснознаменск стороной. Его ни разу не бомбили: линия фронта находилась слишком далеко, к тому же важных стратегических объектов здесь тоже не было, и городу удалось полностью сохранить свой облик начала века. Новостроек тут было раз два и обчёлся, и располагались они, главным образом, по окраинам. Поэтому, когда ранним утром второго января тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года Павел Троицкий сошёл с поезда на железнодорожной станции Краснознаменска, город предстал перед ним таким, каким он оставил его почти сорок лет тому назад. И краснокирпичное здание вокзала, выстроенное в последний год прошлого века, и даже чугунные фонари на перроне, и никогда не работавший фонтан на привокзальной площади сохранили свою нетронутую первозданность и красоту. Павел Петрович вспомнил, как летними вечерами по перрону в ожидании московского поезда прогуливалась нарядная толпа боголюбовских обывателей. Развлечений в городе было мало, и вокзальный променад являл собой одно из самых привлекательных. Господа побогаче сидели за ресторанными столиками, из мельхиоровых вазочек поедали невкусное клубничное мороженое, запивая его оранжадом местного производства. А господа победнее просто ходили по перрону туда-сюда или картинно восседали на вокзальных скамейках. Женщины демонстрировали новые шляпки, а мужчины тоненькие усы, подстриженные по последней моде, и щегольские бакенбарды. По выходным тут же, на перроне, духовой оркестр брандмейстерской части играл вальс «Амурские волны» и «Прощание славянки». Несмотря на титанические усилия капельмейстера Ивана Денисовича Амбарова, оркестранты не могли осилить больше ни одного произведения. Приходилось довольствоваться тем немногим, что было им по силам. Однако скудность репертуара восполнялась азартом и горячностью исполнения.

Не спеша, Павел Петрович двинулся по улице в сторону центра. Казалось, время в Краснознаменске остановилось, и Троицкому даже почудилось, что вот-вот из-за угла вылетит единственный в городе лихач и, обдав его на повороте дождём снежных брызг из-под санных полозьев, с криком: "Поберегись!.." понесётся вдоль улицы, заставляя зевак в страхе шарахаться в сторону и прижиматься к стенам домов.

Единственная в городе гостиница помещалась в том же здании и практически в том же виде, что и до революции. Однако за время жестоких бурь и катаклизмов двадцатого века успела поменять название и именовалась теперь не "Алексеевской", а – "Советской". Как и во всех гостиницах нашей необъятной родины от Калининграда до Камчатки, в окошке администратора стояла грозная табличка "Свободных мест нет". Каким образом тихий патриархальный Краснознаменск наводнили толпы приезжих, было непонятно, но факт оставался фактом. Измученная женщина-администратор с измятым спросонья лицом даже не взглянула на удостоверение Троицкого, а лишь безпомощно развела руками – мол, "чего нет, того нет, и помочь тебе, дорогой товарищ, я ничем не могу".

– Странно… Очень странно!.. – пробормотал обезкураженный приезжий.

– Чего странного?.. Чего?!.. Нету местов!.. Ну, нету!.. Чего непонятно-то?!..

– Представьте себе, понять довольно трудно, – Павел Петрович решил не сдаваться на милость невыспавшейся администраторше. – У вас в городе всесоюзное совещание?.. А, может быть, международный симпозиум?..

– Чего, чего?!.. – опешила помятая женщина. – Какой такой сипозиум?

– Я не знаю какой, но судя по тому, что у вас нет ни одного свободного места, вы ожидаете невероятный наплыв гостей.

– Никакого наплыва никто не ожидает, но местов нету!..

– А куда же все они подевались? – Троицкий решил стоять до конца.

– Куда?.. Куда?!.. На кудыкину гору!.. Ты вообще здесь не хулигань!.. Я милицию позову!.. А ещё вроде как бы… интеллигент!.. – в её устах это прозвучало, как оскорбление.

– Очень хорошо! – обрадовался "интеллигент". – Зовите милицию, и мы с ней во всём разберёмся… Ну, что же вы?!.. Зовите!.. Свистите!.. А я вам помогу.