Пётр Великий в жизни. Том первый

Сенка де Медвдев с Андрюшкою Бурмистровым посылал его к князь Василью Голицыну, будто смотреть в животе болезни. И он де к князь Василью пришёл, и князь Василей де спрашивал: будет ли де он на Москве великим человеком, и он де Митка ему сказал: «что ни затеял и тому не сбыться, болши де того ничего не будет». И князь Василей де, пожався, покачал головою и сказал ему, «что де ты дед бредишь». И смотря и говоря те слова от него пошёл прочь. И живучи де у Сенки Медведева у князь Василья в доме он Митка быль дважды, смотрел у него в животе болезни, щупал и сказал, что у него в животе болезни никакой нет, а любит де он князь Василей чужбину, а своей жены не любит. И он де ему сказал: «правда де, дедушко, будешь де ты за то пожалован». Как в первой крымской поход князь Василей пошёл, и Сенка де Медведев велел ему Митке посмотреть в солнце и гадать: в том походе князь Василью будет ли счастие или нет. И он де Митка в солнце смотрел с молитвою, а в той молитве говорил: «Боже мой и премилостивый, Мати Божия Богородица и Троица Живоначальная и Михайло архангел и вся силы небесныя, явите мне, что я задумал, над князь Васильем Голицыным что будет, будет ли ему какое добро, или нет, и в деле его будет ли какое счастье или нет». И в солнце значило, что князь Василью в том счастья никакого не будет, только что он государскую казну истратит и людей изомнёт. Про то де он Сенке Медведеву сказывал же. А князь Василей Голицын и Федка Шакловитой и Сенка Медведев все троя хотели московским государством завладеть, и того желали.

Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Издание Археографической комиссии. Том 2. СПб. 1884. Стлб. 112–114

Подарил как-то Мазепа младшему царю Петру двух Карлов (карликов) – их присвоил себе князь В.В. Голицын.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. Журнал министерства просвещения. СПб.1896, январь. С. 52

Хотя Голицын был по своему времени, отлично образованный, однако и он не мог освободиться от предразсудков: это была его слабость. Находившийся при нём дворянин, некто Бунаков, идучи за ним по улице, вдруг упал от болезни, называемой в простонародье утином, а пришед в себя, по суеверию взял с места падения своего, несколько горстей земли и завязал её в свой платок. Князь полагая, что Бунаков «вынимает след» его, для какой-то чародейной порчи, велел пытать несчастного.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 175–176

Чары на след употребляются едва ли не во всех селениях. Верование поселян так к ним безгранично, что никто не может их разуверить. Человек, подвергшийся этому чарованию, почитается от всех погибшим, недоступным ко всякому исцелению. Трудно решить: когда забрело на русскую землю это чарование? Что оно не русское создание, в этом нет сомнения. Люди, занимающиеся этим ремеслом, суть; цыгане, литовцы, татары, молдоване, сельские русские коновалы, бродящие по русским селениям с предложением услуг, всегда остающихся внаклад простодушным поселянам. Спрашивай бывалого – русское поверие – составляет причину всех сельских бедствий. Расспрашивая бывалого о чужеземных диковинках, поселяне всегда стараются выпытывать, всеми возможными средствами, об отвращении бедствий. И здесь-то бывалый, как опытный обманщик, научает глупостям всякого рода.

Чары на след есть не что другое, как обыкновенная болезнь, известная в медицине под именем старческого увядания – Marasmus. Человек сохнет, теряет с каждою минутою жизненные отправления, лишается умственных способностей и, в истощении постепенном, медленном, умирает. Поселяне, не понимающие свойства болезней, приписывают это болезненное состояние чарам на след.

В селениях чары на след употребляются: в любовных интригах, в размолвке соседей, в явной, непримиримой вражде. В первых двух случаях будто они нагоняют только вечную тоску, отвращение от занятий и неизбежную смерть; в последнем же случае, кроме тоски, иссушают человека до последней возможности и доводят нередко до самоубийства. Вот основное верование поселян в чарование.