Пётр Великий в жизни. Том первый

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 55

Также она, царевна София, начала делать червонные под своею персоною, и в короне, и имя своё внесла титула государственнаго. Также учинила себе корону и давала овдиенции публичныя послам польским и шведским и другим посланникам в золотой палате, – что всё то принято было за великую противность от брата ея, царя Петра Алексеевича.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 240

В древнии роды чудодействуя жены мудрыя благоволил Господь послати в пoco6иe правления царства князя Петра Ал., в юных его летех воздвиже сестру его, царевну Софию Ал. Ей же дан чудный смысл и суждение неусыпным сердца своего оком, непрестанно творяще к poccийскомy народу велий труд.

Медведев С. В сб. Туманского. Т. VI. Стр. 82

Вдовствующая царица, разумеется, не могла, не имела права оставить этих оскорблений без протеста, она пошла жаловаться старшим царевнам: «Для чего учала она, Софья, с великими государями общё писаться?». Царица даже грозила: «И у нас ведь есть люди, они этого так не оставят». Таким образом, на поднятую руку поднималась другая. Протест, разумеется, не ограничился одною этою фразою. Слова царицы – лишь случайно сохранившийся обрывок тех злобных критик, оживлённых пересудов, каким, вне всякаго сомнения, подверглись на половине царицы поступки Софьи.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. Журнал министерства просвещения. СПб.1896, январь. С. 57–58

Наравне с ней могли иметь право на регентство другие женщины царской семьи: мать Петра, супруга покойного царя Феодора, дочери царя Михаила, Анна и Татьяна. О них, однако, при смелости и силе воли Софьи не было и речи.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.52

Необычайно было и двух-то царей видеть зараз на престоле Русской земли, а туг рядом с двумя и как будто наравне с ними появляется ещё и третий. Громкий и властный титул – Божиею милостию пресветлейшие и державнейшие великие государи цари и великие князья Иоанн Алексевич, Пётр Алексеевич и великая государыня благоверная царевна и великая княжна София Алексеевна, всея Великия и Малыя и Белыя Poccии самодержцы и многих государств и земель восточных и западных и северных отчичи и дедичи и наследники и государи и обладатели – стал употребляться с этой поры во всех грамотах и челобитьях. Не решались ввести его лишь в сношениях с иноземными государями, что не мешало, однако, и за границей стараться поставить на вид факт соцарствования Софьи. Там, однако, не мало дивились столь небывалому троецарствию. В наказе 30-го января 1687 г. князю Я.Ф. Долгорукому, при отправлении во Францию, было поручено, если спросят о летах и возрасте государей, говорить: им 20 и 15 лет, они красивы, умны, всем наделены, к подданным и иноземцам милостивы; с ними соцарствует сестра их царевна София. Дьяк Волков, отправленный в том же году в Венецию, доносил, что тамошние сенаторы «удивляются тому, как служат их царскому величеству подданные их царскаго величества таким превысоким и славным трём персонам государским».

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 54–55

Заботясь, чтобы слава о царевне и за морем в чужих краях была великая, Шакловитый образчик её портрета послал в Голландию к амстердамскому бургомистру Николаю Витзену, через дьяка Андрея Виниуса (известный деятель петровского времени, из голландцев. – Е.Г.), с просьбою – снять с него копию и написать полное наименование (титул) царевны, вместе с виршами на немецком и латинском языках; стихи были сочинены С. Медведевым. Виниус исполнил поручение и послал за границу образцовый лист. Витзен скоро выслал до сотни печатных портретов Софии Алексеевны.

Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. Варшава. 1871. С. 2

Кроме того, Шакловитый, без ведома царевны, заказал жившему в Москве хохлу‑художнику Тарасевичу выгравировать портрет Софьи. На этом портрете она была изображена в царской короне со скипетром и державою в руках. Кругом портрета были аллегорические изображения семи даров Духа Святого, или добродетели царевны: разум, целомудрие, правда, надежда, благочестие, щедрость и великодушие. Под портретом были помещены вирши Медведева, общий смысл которых был тот, что как ни велико Российское государство, но всё оно ещё мало перед благочестивою мудростью царевны, не уступающей ни Семирамиде вавилонской, ни Елизавете британской, ни Пульхерии греческой делами славы. Кругом портрета была следующая надпись: