Пир стервятников

Теперь он крадет у меня людей, думал Виктарион. Король между тем велел леди Хьюэтт налить ему вина и высоко поднял чашу.

— Пьем за лордов Четырех Щитов, капитаны и короли! — Виктарион выпил вместе со всеми. Нет вина слаще того, что отнято у врага. Так говорил отец — а может быть, Бейлон. Когда-нибудь я буду пить твои вина, Вороний Глаз, и отниму у тебя все, чем ты дорожишь. Но дорожит ли Эурон хоть чем-нибудь в этом мире?

— Завтра мы снова поднимем свои паруса, — объявил король. — Наполните бочки ключевой водой, заберите отсюда все зерно и всю солонину, загоните на корабли овец и коз, сколько сможете увезти. Те из раненых, кто способен грести, сядут на весла, прочие останутся с новыми лордами, чтобы оборонять острова. Торвольд и Рыжий Гребец тоже доставят нам продовольствие. Мы превратим наши палубы в курятники и свинарники, зато обратно вернемся с драконами.

— Когда же это будет, ваше величество? — подал голос лорд Родрик. — Через год? Через три? Ваши драконы живут на другом конце света, а у нас на дворе осень. — Родрик вышел вперед, чтобы высказать все свои опасения. — Винный пролив стерегут неприятельские галеи. Воды вдоль пустынного дорнийского берега изобилуют водоворотами, скалами и мелями, а причалить там почти что и негде. За Дорном лежат Ступени, где помимо штормов гнездятся пираты из Лисса и Мира. Если в путь отправится тысяча кораблей, едва ли триста из них преодолеет Узкое море… и что же потом? Ни Лисс, ни Волантис не будут нам рады. Где вы намерены брать пресную воду и провизию? Первый же шторм раскидает нас в разные стороны.

На синих губах Эурона заиграла улыбка.

— Шторм — это я, милорд. Первый и он же последний. На «Молчаливом» я совершал путешествия куда дольше и опаснее этого. Не забывайте, что я плавал по Дымному морю и видел Валирию.

Все здесь знали, что над Валирией по-прежнему властвует Рок. Море там кипит и дымится, а земля населена демонами. Говорят, будто всякий моряк, едва бросивший взгляд на огненные горы Валирии, скоро умрет страшной смертью… однако Вороний Глаз побывал там и вернулся живой.

— В самом деле? — тихо, но внятно произнес Чтец.

Эурон больше не улыбался.

— Знай свои книги, Чтец, — в наступившей тишине молвил он, — и не высовывай носа за их пределы.

В чертог закралась тревога, и Виктарион, почувствовав ее, встал.

— Ты не ответил на заданные Харло вопросы, брат.

— Цены на рабов растут постоянно, — пожал плечами король. — Продадим своих в Лиссе и Волантисе вместе с захваченным здесь добром. Вырученных денег нам хватит на закупку провизии.

— Выходит, теперь мы работорговцы? — не унимался Чтец. — И все это ради драконов, которых никто здесь в глаза не видел? Мы готовы идти на край света вслед за байкой пьяных матросов?

Его слова вызвали ропот одобрения.

— Залив Работорговцев слишком далек от нас, — заметил Хромой Ральф.

— И слишком близок к Валирии, — подхватил Квеллон Хамбл.

— Хайгарден куда как ближе, — согласился с ними Фралегг Сильный. — Лучше поискать драконов там — тех, что чеканят из золота.

— Зачем блуждать по морям, когда перед нами лежит Мандер? — вопросил Альвин Шарп.

— Старомест богат, а Бор и того богаче, — вскочил на ноги Рыжий Ральф Стонхауз. — Флот Редвина оттуда ушел. Стоит лишь протянуть руку, чтобы сорвать самый спелый плод Вестероса.

— Плод? — Голубой глаз короля сделался черным. — Только трус станет рвать плод, когда может занять весь сад.

— Хотим Бор, — заявил Рыжий Ральф, и другие поддержали его. Эурон, послушав их крики, спрыгнул со стола, сгреб замарашку за руку и вышел с ней вон.

Убежал, поджав хвост. Похоже, ты сидишь на Морском Троне уже не столь крепко, как пару мгновений назад, Эурон. В залив Работорговцев они за тобой не пойдут. Зря, пожалуй, Виктарион считал их такими уж жалкими псами и безмозглыми дураками. Воспряв духом от этой мысли, он осушил чашу и выпил еще одну с Нутом — в знак того, что не обижен на Цирюльника за его лордство, хотя бы и полученное из рук Эурона.

Солнце уже закатилось, но в зале пылали рыжим пламенем факелы. Дым от них серым облаком висел под стропилами. Хмельные победители выходили плясать с топориками. Лукас-Левша возжелал одну из дочерей лорда Хьюэтта и взял ее прямо на столе под крики и плач сестер.

Виктариона кто-то постучал по плечу. Обернувшись, он увидел Эуронова отпрыска, мальчишку лет десяти, с курчавыми волосами и черной, как грязь, кожей.

— Отец хочет с тобой говорить.