Пир теней

Тут она не врала и, смахнув слезу, посмотрела на Октава. Моряки высмаркивались в свои рубашки и вытирали мокрые лица. Рассказ Юри растрогал их, и, кажется, капитан тоже ей поверил. Он откашлялся и убрал мушкет за спину.

— Им и так досталось, Октав. Посмотри только на болезненный вид этого парнишки. — Глаз, утирающий слезы, опять указал пальцем на Соно.

— Да уж… — Капитан поморщился, осмотрев его, и обратился к Юри: — Немой, что ли?

— Говорящий, — ответил вместо нее ниджай.

Его низкий, грубоватый голос и безэмоциональное лицо заставили всех замолчать, но спустя секунды по кораблю разлетелся громкий смех, сливавшийся с криком чаек, сидевших на мачте.

— Ладно, не тронем мы вас. Мне не нужны проблемы с Ренрисом, и если вдруг ты… — Он замолчал в ожидании.

— Юриэль, — дополнила она.

— Если вдруг ты, Юриэль, соврала, то, надеюсь, вспомнишь о моей доброте, когда будешь докладывать Ренрису о нашем корабле. Мне на самом-то деле плевать, что у вас там творится, в вашей секте. Мне платят, и много, а все остальное меня не касается.

Октав вернулся к штурвалу, согнав подменявшего его матроса, и достал компас из широкого кармана плаща.

— А еще, Юриэль, мне нравится, когда на моем корабле все заняты делом. Смекаешь?

Этой ночью Соно и Юри вспоминали вчерашнее утро с улыбкой. Они плыли уже два дня и, несмотря на усталость, качку и тошноту, радовались тому, что сейчас у них все складывается хорошо. Глаз вручил Юри швабру с ведром и заставил перемыть палубу и каюты, в одну из которых их и поселили. А Соно штопал всем рваную одежду и дырявые паруса. Моряки после рассказа Юри обрадовались новой швее на борту, решив, что раз вязать умеет, то и шить тоже, и завалили его непригодными для носки вещами.

Сегодня беглецы весь день ловили рыбу, которую подали на ужин. Он, кстати, был ужасным. Линь оказался неумелым коком, и то варево, которое он приготовил, было невозможно есть. Разваренная солонина со специями и кусками рыбы подавалась в тухлой воде, разбавленной ромом. Пахло это хуже, чем покойники, тела которых разлагались на скалах рядом с «Или». Да и пить тут было нечего. Вода из бочек, зеленоватая на вид, пахла уксусом. Юри эти два дня питалась лишь сухарями, а Соно ел засоленный лимон, боясь подхватить цингу, которой его пугали.

К их удивлению, команда моряков оказалась радушной и вежливой. Глаз попросил у Юри прощения и дал свою бандану, которая укрывала ее голову от солнца, а капитан пригласил их вчера перед сном к себе в каюту. Угостил кислым сыром, пряным ромом и все пытался выведать секреты Ренриса и клана. Путного они ничего не рассказали, где-то соврали, что-то приукрасили, оставляя возможность Октаву пофантазировать. Сами же узнали, что этот корабль возит одежду и другие вещи из «Или» на Схиалу. Там команда передает все наемникам, которые торгуют этим добром на рынке. Один из них рассказал им легенду о своем господине, в правдивости которой Юри не сомневалась. Моряки любили ее рассказывать на ночь, пугая своих пьяных друзей перед сном, а сейчас, за ужином, решили позабавиться над Соно и Юри.

— Ренрис Бад — жестокий убийца, не имеющий сердца. Он сам себе его вырезал и скормил воронам, а пока они ели, пил свою кровь.

— Давай ближе к делу, Глаз.

Старик стоял в начале длинного стола, держа в руках свечу, которая отбрасывала жуткие тени на его лицо.

— Когда-то Ренрис заставил голодать целую семью, заперев ее в клетке. Люди медленно умирали от истощения, умоляя дать им немного воды. Родители просили накормить хотя бы детей, которые своим плачем действовали Баду на нервы. Тогда Ренрис повесил мать с отцом на дереве и поджег, заставив двух маленьких мальчиков смотреть на обугленную плоть. Дети перестали плакать, когда получили заветный кусок мяса, но вновь горько зарыдали, когда узнали, что съели собственных родителей. После этого он сжег и детей.

Глаз замолчал в ожидании испуганных вздохов, но Юри и Соно знали эту легенду. А еще им было известно, что те люди были семьей Бада. Но все же где-то в глубине души хотелось верить в то, что это выдумки, ведь невозможно быть настолько ужасным человеком. Глаз понял, что напугать их не получилось, и принялся рассказывать веселые истории, которые приключились с ним и командой. На этой ноте Юри и Соно вышли на палубу, где прохладный ветер раздувал паруса, а луна вела корабль по своей белой, прочерченной в воде дорожке. Они подошли к борту и облокотились на него, подставляя лицо свежему морскому воздуху. Внизу тихо шумел океан, обнимая корму темной водой.

— Волны — это сердцебиение моря, — прошептал Соно.

Юри наклонилась и потянулась к воде, повторяя движения волн рукой.

— А море — это сам святой Ар. Вот бы коснуться сердца великого олхи, — прошептала она.

Юри мечтала и улыбалась, передавая свое воодушевленное настроение Соно. Ветер играл с его длинными, собранными в хвост волосами, он щурился и тихо, медленно дышал. Она и не заметила, как начала любоваться им, подстраиваясь под ритм вдохов и выдохов. Ей захотелось ощутить этот аромат ночи так же, как чувствовал его Соно.