Пир Валтасара

В следующую субботу Пако отвез их - всех троих - в собор на машине, а по окончании службы приехал за ними. Собор находился и пяти минутах езды от "Лас Флорес". Это было совсем новое светлое здание в стиле модерн. Привычные колонны внутри отсутствовали. Куполообразный свод был подвешен на цепях к сложной железобетонной конструкции, похожей на портальные краны. Изображения спасителя и святых напоминали современных хиппи. Людей было много. Все в праздничных нарядах- мужчины в черных пиджаках с галстуками и в черных бархатных брюках, расшитых серебром, женщины в светлых платьях и белых кружевных мантильях, прикрепленных к волосам большими черепаховыми гребнями. Большинство пришли семьями, со стайками ребятишек, тоже празднично разодетых, в кружевах, лентах. Старшие дети чинно вели за руки младших. Инге не без удивления насчитала во многих сямейных стайках по десять - двенадцать ребятишек; старшим было лет тринадцать-четырнадцать, самых младших везли в колясках или несли на руках.

Служба почти не отличалась от европейской: латчнские слова молитв, которые нараспев повторяли прихожане, детский хор, торжественные звуки органа. Проповедь пожилой священник читал по-испански. Инге поняла не все,познания в испанском были еше недостаточными. Ее поразило, с каким вниманием слушали проповедь прихожане. Собор был полон-ни одного свободного места на скамьях. В боковых притворах и у выхода люди стояли плотной массой. Тишина царила абсолютная. Не слышно ни покашливания, ни шелеста одежды. Лишь в открытые настежь двери с площади изредка доносился шорох проезжающих машин. Голос проповедника звучал глуховато, но отчетливо. Он говорил о доброте, которая должна противостоять злу, о справедливости, о помощи бедным... Потом вдруг заговорил о мире, о том, что мир на Земле должен быть сохранен, что обязанность всех людей бороться за мир. Затем он перешел к Кубе. Инге поняла только, что в чем-то следует брать с Кубы пример... В чем? Она хотела спросить у Маризли. Молодая индианка слушала проповедника с таким вниманием и благоговением, что Инге не решилась отвлекать ее. В конце проповеди священник обратился к прихожанам с просьбой помочь - кто сколько может - походу мира, который состоится весной. Участники похода понесут петицию мира, подписанную миллионами мексиканцев, в Вашингтон. Голос проповедника смолк, и сразу все зашевелились, заговорили шепотом. Послышался звон монет. Соборные служки в черно-белых одеяниях протискивались среди прихожан, держа в руках большие блестящие блюда.

На блюда падали серебряные монеты, медная мелочь, бумажные купюры в несколько песо. Пожилая женщина отколола и положила на блюдо большую серебряную брошь. Мариана и Мариэля тоже опустили серебряные монетки. У Инге мелочи не оказалось. В самочке у нее были только зеленые десяти долларовые бумажки. Она заколебалась... Никто не бросал на блюдо долларов. Служка на мгновение задержался перeд нею, женщина справа уже протягивала руку с монетой. Инге все-таки решилась. Закусив губу, она быстро открыла сумочку и положила на блюдо десять долларов. Вокруг словно возник вакуум. Стало очень тихо. Соседи отстранились, а женщина справа отдернула руку с монетой. Служка замер и поднял на Инге удивленные глаза. Инге, почему-то очень испугавшись, тоже глядела на него. Кругом молчали.

- Может быть, сеньора... то есть сеньорина,- поправился служка,желает взять сдачи?

- Нет-нет,- замотала головой Инге.

- Но это... очень много,-тихо сказал служка.-Хотите, я вам отсчитаю песо за... ну хотя бы за пять долларов.

- Да нет же,-прошептала Инге, готовая расплакаться.

- Сеньорина - американка?

- Нет... Из Дании...

- О, danesa[ Датчанка (ucn.)],- Глаза служки вдруг потеплели.Спасибо, сеньорина.

Он поклонился Инге и двинулся дальше.

И вакуум сразу исчез. Вокруг заулыбались, повторяя: "Danesa, danesa", а какая-то красивая полная мексиканка, протиснувшись к Инге, обняла ее и расцеловала, твердя со смехом:

- Bonita danesa - si, yankee - no [ Прекрасная датчанка-да, янки-нет (исл.).]... Xa-xa!

Лишь Мариана и Марпэля сохраняли полнейшую невозмутимость и не разжали губ. Впрочем, садясь в машину, Мариана пробормогала что-то о гордыне и сорении деньгами. Инге приняла ье слова за намек. Поэтому после обеда объявила старухе, что хочет платить за пребывание в "Лас Флорес" и за еду. Мариана отрицательно качнула седой головой, а Мариэля бесстрастно пояснила, что "за все" заплачено "хозяином".