Пираты мексиканского залива

Она попыталась подняться, идти дальше, но не смогла сделать и шагу и примирилась с тем, что останется здесь. Она порылась в памяти, стараясь отыскать в ней имя друга, но так и не вспомнила ни одного имени, ни одного человека, который мог бы принять в ней участие, приютить ее у себя.

Было около десяти часов вечера, когда в переулке послышались чьи-то шаги. Молодая девушка испугалась и прижалась к стене, стараясь слиться с мраком улицы.

Человек приближался; не дойдя двух шагов до Хулии, он остановился и постучал в дверь рядом. Его, очевидно, поджидали, потому что на его стук тотчас же откликнулся женский голос:

— Кто тут?

— Это я, Паулита.

Дверь отворилась, на улицу упал луч света, человек вошел, и все опять погрузилось в сумрак. А Хулия снова отдалась своим грустным размышлениям. Прошел час, и за дверью послышалось движение.

«Кто-то выходит, — подумала Хулия, — дай бог, не заметит меня».

В самом деле, дверь снова распахнулась, и тот же человек в сопровождении женщины со светильником в руке показался на пороге.

— Ступай, Паулита, — сказал он, — ночь холодная, ты можешь простудиться.

— Я хочу посветить тебе, пока ты не выберешься из этого переулка, ответила женщина.

— Ладно, до свидания.

— Храни тебя бог.

Человек сделал шаг и невольно вскрикнул, увидев Хулию.

— Что с тобой? — спросила женщина, подбегая со светильником ближе.

— Ты только погляди, Паулита, — ответил тот, показывая на перепуганную Хулию.

— Женщина, и совсем одна! — воскликнула Паулита, подходя к Хулии. — Сеньора, что с вами случилось, что вы здесь делаете?

Хулия не отвечала.

— Ах, бедняжка! — сказала Паулита. — Пойди-ка сюда, Москит, погляди, мне кажется, она «тронувшаяся», — молчит, не отвечает. А какая красивая.

— Сеньора, сеньорита, — начал Москит, — как вас звать? Что вы здесь делаете? Паулита, как видно, она из богатой семьи, погляди на ее серьги, юбку.

— Пускай войдет в дом, как ты думаешь? — предложила Паулита.

— А что, если она и впрямь сумасшедшая? — ответил Москит.

Паулита в испуге попятилась.

— Ах, нет, сеньора, я не сумасшедшая! Я просто несчастная женщина. Меня прокляли!

— Пресвятая дева! — воскликнули разом Паулита и Москит, осеняя себя крестом.

— Да, надо мной висит проклятье моей матери. Но бог мне свидетель, что я невиновна.

И, закрыв лицо руками, Хулия громко разрыдалась.

Паулита не выдержала; сердце ее переполнилось жалостью, и она подошла к Хулии.

— Не плачьте, — ласково сказала она. — Войдите в дом. Встаньте, пойдемте к нам; ночь холодная, да и случайные прохожие могут вас увидеть. Встаньте, зайдите в дом.

Паулита попыталась приподнять девушку. При звуках ласкового голоса Хулия и сама было встала, но от усталости не смогла удержаться на ногах.

— Москит, — позвала Паулита, — помоги мне. Внесем сеньору в дом, она совсем обессилела.

Москит, хоть и был невелик ростом, легко поднял Хулию на руки.

— Посвети-ка, Паулита, — сказал он, — сеньора потеряла сознание.

Действительно, Хулия была в обмороке. Паулита отворила дверь, и Москит, войдя в дом, опустил свою ношу на кровать во второй комнате.

— Хочешь, я останусь с тобой? — спросил Москит Паулиту.

— Не надо. Ступай по своим делам и долго не задерживайся.

Москит вышел, Паулита заперла за ним дверь. Хулия пришла в себя и глубоко вздохнула.

— Вам уже лучше? — спросила Паулита, подойдя к кровати.

— О да! Как я вам благодарна! Ведь я так несчастна, так несчастна!..

— И девушка снова залилась слезами.

— Успокойтесь, сеньора, успокойтесь! — повторяла Паулита, ласково гладя по руке свою гостью. — Вы нашли здесь мирный приют, забудьте же ваши невзгоды и успокойтесь. Я не прошу вас доверить мне свои тайны, я вашего доверия не стою, но я постараюсь принести вам утешение.

— Боже мой, сеньора, вы, конечно, имеете право знать, кого вы у себя приютили. Вы имеете право обо всем расспросить меня и даже выгнать из дому, если мой рассказ приведет вас в ужас.

— Выгнать вас? За что? Да сохранит меня бог от такого зла. Нет, сеньора, я у себя хозяйка и не считаюсь здесь ни с кем, кроме моего мужа — это он взял вас на руки и внес в дом. Знайте, мой муж одобряет все мои поступки. Нет, здесь вам будет покойно, здесь никто даже имени вашего не спросит.

— У вас золотое сердце, я доверю вам все мои горести. Слушайте…

— Помните, сеньора, я ни о чем вас не расспрашиваю, ничего не хочу знать.

— Да, я вижу, вы не любопытны, и все же я хочу довериться вам, облегчить свое сердце. Наконец-то в мире сыскался человек, которому я могу поведать мои невзгоды. Я уверена, мне не найти более достойного сердца, чем ваше; только вам я могу открыться, поведать мою тайну.

— Тогда говорите, сеньора, я сохраню вашу тайну и постараюсь утешить вас в горе.

Хулия приподнялась на кровати, Паулита села рядом с ней. Две женские головки, такие непохожие, хотя обе прелестные, прижались друг к другу, спаянные нерасторжимыми узами страдания и жалости.

Хулия не сразу справилась с волнением; наконец, решительно вытерев слезы и сделав над собой усилие, она стала рассказывать. Паулита с участием слушала ее исповедь.