Письма, 1926-1969

12. Дебаты об истечении срока давности начались 10 марта 1965 г. 25 марта 1965 г. бундестаг принял закон, в соответствии с которым изменился срок начала двадцатилетнего периода ограничений для обвиняемых нацистов, находящихся в заключении, с 8 мая 1945 г. на 31 декабря 1949 г.

13. В письме от 28 февраля 1965 г. Гертруда Я. сообщила Х. А., что близится смерть Эллы Майер.

372. Карл Ясперс Ханне АрендтБазель, 23 марта 1965

Дорогая Ханна!

Твое трогательное, подробное письмо от 19 февраля и Твоя стремительная реакция на интервью в Spiegel от 14 марта требуют ответа. Но пока я не могу писать, поскольку рука слишком болит из-за мышечного ревматизма, и я до сих пор восстанавливаюсь после несерьезной болезни. Я много сплю днем, о работе не может быть и речи. Но Ты права, я по крайней мере могу написать Тебе письмо под диктовку, и госпожа Салмони любезно согласилась помочь.

Сперва неизбежные жалобы: вскоре после интервью для Spiegel

у меня началось серьезное кишечное кровотечение. Поначалу оно было столь сильным, что мне назначили переливания, но затем понемногу уменьшилось благодаря современным средствам, а спустя неделю прекратилось вовсе. Теперь уже больше недели никаких кровотечений. Но мышечный ревматизм только усугубился. В результате почти любое движение причиняет боль. Она возникает то тут, то там. И где-то снова пропадает, во время кровотечения она началась в пояснице, теперь в этой области все прошло. По крайней мере, теперь я могу вставать, лежу на кушетке. Гертруда чувствует себя относительно неплохо, мы оба радуемся и думаем, что на пенсии от меня не стоит и требовать большего. Диагноз с высокой долей вероятности будет тем же, что и в 1959 году: кровотечения вследствие дивертикулеза нисходящей ободочной кишки. К счастью, сохранились рентгеновские снимки того времени. Разница лишь в том, что в тот раз кровотечение было несущественным, вид его внушал серьезные опасения, но объем был совсем незначителен, теперь же количество крови еще не было критическим, но приблизилось к допустимому пределу. Маловероятно, что подтвердится карцинома, нет необходимости перечислять все аргументы и контраргументы. Никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Но помимо кровотечений нет ни одного симптома, который мог бы вызывать опасения. Самое главное, что нет потери веса. Аппетит и другие функции организма в полном порядке.

Но мне не очень нравится постельный режим. Я очень хочу закончить работу над книгой о Твоей книге. Но не возвращался к ней с января. Я уже знаю, чего хочу. В моем распоряжении уже есть большая часть материалов, которые могут мне понадобиться, разумеется, им нужно придать подходящую форму и переработать. Сам текст пока есть только в форме заметок и должен быть собран в единое целое. По следующему примеру Ты можешь судить, как далеко я зашел: сейчас я читаю Вольтера и о нем. Поразительный человек. Между делом он сколотил себе состояние на спекуляциях, которое позволило ему стать маленьким князем Фернея, построить там небольшую деревню и организовать часовое производство. Что почти не стоило ему ни денег, ни усилий. Он ничего не зарабатывал писательским трудом. Его витальность невероятна, его находчивость, его способность находить точные формулировки, интуиция в создании впечатления, его чувствительность к французскому вкусу – все это невероятно. Но теперь я обнаружил его аналогию с Декартом. Декарт – представитель образа мышления, которое вечно переворачивает современную науку с ног на голову и лишает ее величия, Вольтер – в современных гуманитарных науках представляет литературный тип настолько бесчеловечный в своей сути, насколько это только возможно, в действительности подлый, но способный и на морализаторский тон, на широкие жесты, выражение протеста – который укоренился столь глубоко, что встречается и до сих пор. Кажется, до сих пор никто не замечал того, что я теперь понял о Декарте. Еще сложнее выразить то, что я думаю о том типе литераторов, традицию которых продолжает, например, Томас Манн. Почему я трачу на это время? Потому что полагаю, что среди столь разнообразных сил, объединившихся против Тебя, представители именно этого типа литераторов, не сговариваясь, сомкнули свои ряды. Один из важнейших для меня пунктов заключается в том, что Ты с этим типом не имеешь ничего общего. Но об этом в скобках. Пока работа не движется. Какой она получится, я пока не знаю. Она может обернуться неудачей и остаться неопубликованной. Что было бы весьма обидно.

Ты пишешь о своих «турне» по Америке и неудобствах. Конечно, Ты каждый раз сталкиваешься с собственным двойником, тем, кого ждут, но на поверку он оказывается совсем иным. Единственное средство, которое может Тебе помочь, – появляться перед ними самолично. Тогда двойник вынужден ретироваться. Но ситуация странная. Вероятно, в публичной сфере такое происходит каждый раз.