Письма, 1926-1969

Я счастлив, что Тебе пришлось по душе интервью Spiegel. В сущности, оно удалось по случайности. Если бы Аугштейн не спросил, мне бы и в голову это не пришло. А когда он задал вопрос, как обычно через Пипера, я подумал о Тебе и Твоих словах о Spiegel. Так что я обсудил это с Гертрудой, взяв день на размышления, и согласился, осознавая возможные риски. Не знаю, как все сложится дальше. Твои политические замечания по поводу отдельных аспектов вопроса об истечении срока давности точно совпадают и с моими собственными взглядами. Сегодня писать об этом я не стану.

Пипер уже отправил вам мою новую небольшую книгу: тринадцать телевизионных лекций¹

. Конечно, они для меня гораздо дороже, чем интервью Spiegel и немецкая политика. Примечательно, что случайные и мимолетные явления поднимают в мире такой шум и перед лицом по-настоящему существенных событий мы остаемся в одиночестве. У Пипера грандиозные планы по продажам, он уже выпустил 11 000 экземпляров и с первой поставки уже продал 4 000. Но, к сожалению, это ничего не значит.

Вот уже много лет я получаю письма от незнакомцев, и в последнее время все чаще мне пишут, что все мои идеи утопичны. Некоторые пишут, что я откровенно заблуждаюсь и все следует делать иначе. Другие (как раз получил письмо от одной эмигрантки в Стокгольме), напротив, утверждают: я хочу, чтобы Вы сказали, что нам делать, но знаю, что Вы не можете этого сказать. Но она сохраняет бодрость духа и не думает сдаваться.

И последнее, ради шутки. Сегодня днем я получил письмо: «Вы – слуга евреев, Вы – предатель! Вы – гнусное пресмыкающееся!» – я совру, если скажу, что подобное может меня разозлить, но неприятно знать о существовании таких людей.

Сердечный привет Тебе и Генриху от Гертруды! Надеюсь, в лице Генриха мои телевыступления найдут благосклонного читателя. Тебе, боюсь, они могут показаться несколько скучными. Но дело в том, что Ты так хорошо меня знаешь и все эти рассуждения для Тебя уже очевидны. Вскоре хочу написать под диктовку новое письмо.

Сердечно ваш

Карл

1. Jaspers K. Kleine Schule des philosophischen Denkens. München, 1965.

373. Ханна Арендт Карлу Ясперсуполучено 13 апреля 1965¹

Дорогой Почтеннейший!

Письмо пришло как раз, когда я улетала в Чикаго, и стало для меня настоящим утешением. Еще пару дней назад я получила письмо² от Гертруды о том, что кровотечение прекратилось. Мой страх не прошел, но здесь дивертикулез – болезнь довольно распространенная, ее течение можно держать под контролем, придерживаясь определенной диеты. Я только не до конца могу понять, почему Ты не начал соблюдать диету еще несколько лет назад, когда диагноз подтвердился. Я не понаслышке знаю о мучениях, которые может доставить ревматизм, но он никогда не поражал руки. Два года я совершенно не могла пошевелить правым плечом, научилась тысяче разных уловок, чтобы не привлекать к этому внимания. И вот в один день боль попросту исчезла. Никто не знает, от чего и почему. Если он действительно так Тебя донимает – конечно, в руках он особенно мучителен, – не думал ли Ты принимать кортизон? Я никогда его не пробовала, но, кажется, он должен помочь.

Вчера я получила Твой «Краткий курс философской мысли», сегодня, по словам Генриха, экземпляр пришел и в Нью-Йорк. Дополнительный экземпляр я получила от Хелены Вольф. Пока успела прочитать только о любви и смерти. Глава о любви совсем новая и как будто точнее, чем все Твои тексты, которые я видела прежде. (У меня под рукой нет книг, поэтому не могу сравнить фрагменты.) Прочитала и первую главу. Невероятно живо, гораздо конкретнее и точнее, чем обычно. Она произведет сильное впечатление. Это философия, лишенная магии («О если бы мне магию забыть, Заклятий больше не произносить…»)³, и в сравнении с тем, что пишешь Ты, язык терминов и понятий – своего рода магия. Твоя книга невероятно чиста, единственная причина, почему я не продолжила читать сразу, хотела наконец написать это письмо, никогда не знаешь, что может помешать, – я имею в виду студентов. Генрих только что сказал, что хочет прочитать книгу сразу, и тогда мы обсудим ее в воскресенье (когда телефонная связь будет дешевле).

Генрих рассказал, что чуть не попал в автокатастрофу, до сих пор не могу прийти в себя. Он с коллегой ехал на такси по шоссе, и у водителя, на соседнем от Генриха кресле, случился приступ, он упал Генриху на колени и умер на месте. Настоящее чудо, что ничего не случилось: Генрих не мог даже пошевелиться, чтобы хотя бы убрать ногу водителя с педали газа. Но ничего не произошло… Уф…