Письма, 1926-1969

И это возвращает меня к Вашему вопросу о том, над чем я работаю сейчас: названия пока нет, поэтому могу лишь намекнуть: первая часть готова, в ней изображена политическая и общественная история евреев с середины XVIII века исключительно c точки зрения их способности быть кристаллизатором ключевых политических идеологий XX века. Вторая часть, над которой я работаю сейчас, представляет собой анализ взаимосвязей между империализмом (то есть в моей терминологии, политика чистой экспансии, начавшаяся в 1880-е) и упадком национальных государств. Если все сложится удачно, я закончу до конца года. Третья, заключительная часть должна быть посвящена государственным структурам. Я должна ее переписать, так как многие существенные идеи (прежде всего связанные с Россией) только сейчас пришли мне на ум.

Что касается евреев: исторически Вы правы во всем. Но, несмотря на это, многие евреи, как и я, в религиозном отношении полностью независимы от иудаизма и все же они – евреи. Возможно, это приведет к гибели народа, с этим ничего не поделать. Можно лишь стремиться к таким политическим отношениям, которые не исключают возможности дальнейшего существования. И тогда можно терпеливо наблюдать за развитием событий. Вы совершенно правы по поводу Палестины: фактически это единственный пример логически последовательной попытки ассимиляции. По сравнению с ней все остальное, если только дело не касается европейской культуры, – детский лепет и не стоит воспринимать его всерьез. Единственные, кого в этом смысле можно воспринимать серьезно, – сионисты. Они – а не сторонники ассимиляции – единственные, кто уже не верит в идею избранного народа. Все, сделанное в Палестине, невероятно: не только колонизация, но и серьезнейшая попытка установить новый общественный порядок, в котором в последнее время все меньше утопизма в духе Толстого. Что касается непосредственно еврейского народа, то в последние годы они пережили потрясающие изменения, столь радикальные, что можно говорить об истинных переменах в так называемом национальном характере. (Я не знаю, навсегда ли это.) Самое главное, что большая часть народа – не только в Палестине и не только сионисты – отказываются от выживания как от общей народной цели и готовы к смерти. Это что-то новое. Во-вторых, существует не поддающееся описанию отвращение к идее избранного народа. Можно сказать, евреи сыты ей по горло. Это не идеология, как в случае с сионизмом, но народная воля. Тут же, рука об руку – и здесь скрыта величайшая опасность, – все более привычный и все расширяющийся круг фундаментального недоверия ко всем другим народам; отношение к Германии ни в коем случае не ограничивается Германией (что было бы не так уж и плохо), но приводит в действие гораздо более общее неприятие. Но и в этом нет ничего нового, однако сегодня его можно обнаружить во всех слоях населения, в том числе и в социалистах. Оно невероятно опасно и губительно, так как за недоверием нет никакой идеи (разве что смутное представление о том, что «мы – лучшие из людей, но хотим попробовать стать хуже») или веры в Бога. Конечно, можно было бы сказать, – это временная народная истерия. Я не знаю. Но есть и положительные стороны: Палестина, которая (как Вы прекрасно заметили) объединяет людей «вдали от дома», развитие американского иудаизма, свободного и уверенного в себе, пусть и несколько более варварского, чем мы думали. Здесь республика, предоставляющая национальностям свободу и в то же время считающая каждого своим гражданином, даже к иммигрантам относится как к будущим гражданам.

С начала августа я снова в конторе и изо всех сил пытаюсь готовиться к встречам, чтобы выступать на них с должным энтузиазмом. Но мне никогда это не удастся. Мне нужно относиться к себе серьезнее, жизнь – уже не шутка. Старый Шокен (еврейский Бисмарк) и двое его совершенно подавленных сыновей – как жаль, что я не умею писать юморески. Но несмотря ни на что, это прекрасная работа: время от времени я могу заниматься своими делами, к тому же со мной – в том, что касается времени, – обращаются великолепно. Завтра возвращается моя мать, которую мы отправили за город переждать невыносимое нью-йоркское лето.

Я полагаю, Ваша жена еще не вернулась, а потому прилагаю краткий отчет о посылках (если Вы торопитесь, пропустите этот фрагмент, оставьте для нее.) В июне и июле я ничего не отправляла, Вы не подтвердили получение посылки с сахаром в мае, и (но я не уверена) посылка Леф.³ не подтверждена. Август: 1 CARE

, 1 стандартная из Голландии или Дании и 1 Леф. Confiserie International без номера. Сентябрь: 1 молочная и 1 двойная Леф.

С сердечным приветом Ваша

Ханна

Благодарю за Августинов⁴

, которые как раз прибыли.

1. Марта Мундт – в 1930-е гг. служащая Международного бюро труда Лиги Наций в Женеве.

2. Адольф Фризе – составитель труда «Мыслители и толкователи в современной Европе» (Denker und Deuter im heutigen Europa, Oldenburg, Hamburg, 1954). Статью о Я. в конце концов написал Герман Цельтнер.

3. Сокращение от Лефебр, см. п. 55, прим. 9.