Письма моей сестры

Я положила часы. Из меня словно выпустили воздух. Еще неделю назад я была так счастлива, и все у меня шло нормально. Успешное шоу. Я услышала, что Сэм вернулся, и у меня полегчало на сердце. Сейчас он извинится и скажет, что был идиотом.

Он остановился в дверях и оперся рукой о стену.

– Ты все сказала, теперь моя очередь.

– Что? – настороженно отозвалась я.

– Ты никогда не говорила мне про Изабель, и вот теперь, вдруг, – он поднял брови, – я должен переживать за нее? Кэти, я не знал, что она убегает, когда обидится. Я вообще ничего не знаю про нее до сих пор. Я не чувствую себя комфортно рядом с ней, потому что ты не позволяешь мне чувствовать себя комфортно.

Я сидела и молча слушала.

– Ты думала, что я брошу все из-за нее, ну из-за такой вот, как она? – сказал он. – Это твоя головная боль, Кэти. Если бы ты не стыдилась ее и рассказала о ней раньше…

Тут я увидела, что позади него стоит Беллс в пижаме и футбольных бутсах. Я грозно нахмурилась и поджала губы, но…

– Если бы ты не стыдилась так своей сестры, – продолжал он, ничего не замечая, – все могло бы сложиться более приемлемо. Да, она не такая, как все, ну и что с того? Я тут пару дней назад ехал в метро, и напротив меня сидела женщина и лаяла, как собака. Вокруг нас много таких, она не уникальна.

Беллс взглянула на меня, и я спрятала лицо в ладонях. Она ушла. Сэм оглянулся и наконец-то сообразил, что говорил все это не только мне.

– Я не мог ничего сделать, когда ты позвонила, потому что я собирался на совещание. Да, я виноват, что не позвонил тебе позже, и я прошу прощения. Но не надо сваливать всю вину на меня. Ты лучше внимательно посмотри на себя, Кэти, – сказал он напоследок и громко хлопнул дверью.

Я лежала на кровати, уставившись в потолок. Беллс поставила Стиви Уандера. Вероятно, Стиви Уандер оказался единственной константой, которая осталась в ее мире в этот момент.

Вчерашняя нежность, доверие друг к другу – все это было разбито в пух и прах одним ударом. Меня застигло врасплох осознание того, как я огорчена. Теперь Беллс подумает, что она для меня никто, и я не могла этого допустить. Боже, о боже, как все ужасно!

В трубке повисает тишина. Я начинаю нервничать. Пожалуйста, Эмма, скажи мне, что Сэм кругом не прав, мысленно молюсь я. Но все же в глубине души знаю, что он во многом прав. Надо было давным-давно рассказать ему про Беллс. О чем я только думала? Хорошо еще, что Эмма не напоминает мне о своих увещеваниях, ведь она говорила мне то же самое.

– Как там Беллс? Все в порядке? – спрашивает она. – Хочешь, я поговорю с ней? Ее астма больше не повторялась?

– Спасибо, Эмма. По-моему, она чувствует себя нормально, но она какая-то притихшая, – признаюсь я. – Господи, я в самом деле натворила дел. Когда мама с папой вернутся, я не смогу сказать, что Беллс прекрасно провела время в Лондоне.

– Еще не поздно, – замечает Эмма.

– Что же ты не сказала мне – «Я тебе говорила»?

– Да, да, надо было сказать, но я не стала. Сегодня я не очень загружена, – продолжает она, словно обдумывая только что пришедшую в голову мысль, – так что могу подменить тебя в бутике, а вы сходите куда-нибудь с Беллс. Проветритесь обе.

– Точно? Ты вправду не против?

– Нет, я свободна. Джонни пусть поскучает и послушает дома записи. Купи ей что-нибудь. Проведите время с пользой.

– Ой, с удовольствием. Я купила бы ей что-нибудь к твоей свадьбе.

– Прекрасная мысль. Хотя я сама пока еще без платья, – добавляет она.

– Спасибо тебе, Эмс, – благодарю я, уже обдумывая, чем мы займемся и как мне загладить свою вину перед сестрой.

– Как тебе вот это? – спрашиваю я, держа в руках бледно-зеленую юбку и шелковый жакет с вышивкой. Я гляжу на бирку от юбки. Размер 12. Мне придется укоротить ее на целых пять дюймов.

– Мне нравится. – Почти не глядя, она берет у меня жакет и юбку и плетется к примерочным кабинам. – Не заходи, – предупреждает она, задергивая занавеску.

Я слышу, как она топает ногами в больших черных ботинках DM (Dr. Martens). Своим лиловым башмачкам она дала сегодня отдых. Я поворачиваюсь, чтобы извиниться перед продавщицей. Та ничего не отвечает, лишь отводит взгляд. Зачем я извинялась? И за что, вообще-то, я извинялась? Я слегка отодвигаю занавеску.

– Пожалуйста, можно мне войти? – прошу я. – Пожалуйста.

– Ладно, Кэти.

Я сажусь на табурет в углу кабинки.

– Тебе помочь?

– Нет, я сама справлюсь. Я сама умею одеваться.

– Я знаю, извини. Что это за забавная вещица у тебя в руке? – интересуюсь я, пытаясь сломать лед.

Она пожимает плечами.

– Ладно тебе! Покажи!

– Пожми мне руку, – просит она. Я вкладываю свою руку в ее; что-то с громким жужжанием начинает вибрировать возле моей ладони. Я взвизгиваю и отдергиваю руку.

– Что это? – прошу я, смеясь. – Сделай так еще раз!

Беллс смеется вместе со мной впервые за это утро. В автобусе она молчала, даже не говорила «привет» другим пассажирам. Мне даже захотелось, чтобы она спросила у мужчины в тюрбане, сколько ему лет.

– Скажи, чью руку ты хотела бы пожать? – спрашиваю я и добавляю: – Кроме Бекхэма и Стиви Уандера.