Письма от женщин, которые любят слишком сильно

Уважаемая Терри!

Прочитав ваше письмо, я пришла к выводу, что помимо алкогольной зависимости, кокаиновой зависимости и зависимости от отношений, у вас присутствует еще и зависимость от секса. Ваше сексуальное поведение в подростковом и взрослом возрасте, компульсивное сексуальное поведение партнеров, которых вы выбирали, чувство гнева и желание отомстить – это явные симптомы зависимости. Еще один ключ к пониманию вашего поведения – властный и жестокий отец-алкоголик и крайне пассивная мать-алкоголичка. Эти факторы часто присутствуют в тех случаях, когда в детстве имело место сексуальное насилие.

Пережитые в детстве сексуальные домогательства, как правило, провоцируют компульсивное сексуальное поведение в зрелости. Само по себе жестокое обращение, если оно сильно сексуализировано (т. е. так или иначе связывается с сексом или проявлениями сексуальности, имеет сексуальный подтекст), является достаточной причиной для развития сексуального компульсивного поведения. Таким же образом, тяга одного из родителей к тайным связям на стороне тоже может привести к развитию зависимости от секса. Хотя вы и не упоминаете о том, что пережили сексуальные домогательства в детстве, ваша модель поведения в отношениях во взрослом возрасте указывает на то, что в детстве вы либо стали жертвой сексуального насилия, либо жестокое обращение с детьми в вашей семье имело сексуальный подтекст. Другими словами, вы описываете симптомы зависимости от секса в настоящем и сексуальной травмы в прошлом, независимо от того, помните ли вы о ней или нет.

Вот некоторые факты:

• В США каждая четвертая женщина в возрасте до восемнадцати лет становится жертвой сексуальных домогательств или сексуального насилия.

• В большинстве случаев жертвы знают своих насильников и доверяют им. Многие из них – это близкие родственники.

• Восемьдесят процентов изнасилований и восемьдесят процентов случаев бытового насилия (и то, и другое часто происходит одновременно) происходят в семьях алкоголиков. На втором месте по частоте таких случаев стоят крайне религиозные семьи.

• Большинство жертв сексуальных домогательств «забывают» о том, что с ними произошло благодаря подсознательному защитному механизму отрицания.

• Жертвы сексуального насилия обычно либо сами проявляют сексуальное насилие в отношении своих детей, либо выбирают партнера с такими наклонностями.

Сексуальное насилие – страшная травма, ее последствия разрушительны, она может нанести огромный непоправимый вред ребенку, поэтому защитные механизмы, помогающие ему «все забыть», работают на протяжении всего детства и юности. В большинстве случаев эти защитные механизмы отрицания тщательно и очень надежно прячут болезненные воспоминания, чтобы защитить «я» ребенка от перегрузки. Но так как полностью стереть воспоминания невозможно, они сохраняют свою силу и влияют (на подсознательном уровне) на повседневное поведение, чувства и решения человека. Из-за них возникает повышенная тревожность, подозрительность, страх и некое беспричинное чувство стыда, которые не дают взрослому человеку жить нормальной, размеренной и счастливой жизнью. Более того, даже будучи глубоко спрятанными, эти воспоминания препятствуют исцелению от тревожности, подозрительности, страха, чувства незащищенности и стыда, не говоря уже о возникшей в связи с этим зависимости от секса, причины которой кроются в этой детской травме.

Работать с сексуальными травмами очень сложно не только потому, что жертва в принципе отвергает факт изнасилования и автоматически срабатывает защитный механизм, блокирующий сознательные воспоминания о событии или событиях, но и потому, что очень сложно дать точное определение сексуальной эксплуатации. Каждый из нас хочет верить, что все случившееся с ним в жизни было вовсе не таким ужасным. Это относится и к другим травмирующим событиям из детства. Зависимость от родителей естественным образом перерастает в преданность, которая сильно усложняет и без того трудную задачу по определению масштаба нанесенной нам в детстве травмы. Когда из глубин памяти начинают подниматься воспоминания, мы стараемся убедить себя в том, что мы все это придумали, что это нам приснилось или что мы напрасно сгущаем краски. Мы намеренно ничего не предпринимаем и не придаем значения нашим чувствам и реакциям, полагая, что не стоит делать из мухи слона. Но практически во всех случаях всё оказывается как раз наоборот: мы настолько недооцениваем значение и последствия произошедшего, что в результате не можем найти ни одного рационального объяснения своему душевному расстройству, раздражительности, отчаянию или чувству стыда. Наше всеобъемлющее, пусть даже и несознательное отрицание и умышленное утаивание правды о своем прошлом не дают нам справиться с последствиями травмы в настоящем.