Читаем Письма, телеграммы, надписи 1907-1926 полностью

Все же книги не политико-агитационного характера Государственное издательство выпускает, совершенно не сообразуясь с потребностями широких масс. Кому сейчас интересен, например, роман Гамсуна «Бенони», один из неудачных романов этого писателя? А таких книг можно назвать десятки, в то время как великолепные, глубоко поучительные книги, например, Гончарова «Обломов», Чехова «Мужики» и целый ряд произведений, рисующих с беспощадной правдой быт русской деревни, мало изменившейся за годы революции, быт города, революционное движение на Западе, — книги этого типа не печатаются.

Главное же — нет учебников, нет популярных книг по естественным наукам, по технике, нет университетских курсов. Вся работа Госиздата лишена системы, плана, обнаруживает неподготовленность руководителей Госиздата к делу, которое они взялись делать. Если Съезду Советов кажется, что все сказанное мною голословно, пусть он изберет комиссию, которая исследовала бы работу Госиздата, и я ручаюсь, что комиссия эта подтвердит все сказанное мною, установит, что Госиздат теряет ценные рукописи и что вообще в этом учреждении порядка и работы еще меньше, чем во всех других.

Во всяком случае, положение так плохо, что Съезд Советов должен принять самые решительные меры для того, чтобы Республика была обогащена книгами — орудиями знания, не обладая которым массы останутся мертвой силой.

А пока Госиздат все еще является неработоспособным, Съезду Советов следовало бы не приостанавливать кооперативных и частных издательств, а привлечь всех их к делу снабжения Республики книгами. Разрушить дело всегда легко и просто, гораздо труднее создать его, что мы и видим на печальном примере Госиздата. Частные издательства можно поставить под самый строгий контроль, но в данный момент нет никаких оснований уничтожать их, а напротив, следует широко использовать всю энергию, все знания делателей книг. А когда Госиздат превратится в живое, толковое и деятельное учреждение, оно покроет собою и вовлечет в себя все отдельные предприятия, как свои органы.


М. Горький


Петербург. 22 — XII —20.

762

К. И. ЧУКОВСКОМУ

1918–1920, Петроград.


К. И. Чуковскому.


Корней Иванович!


«Фарисеи» Голсуорси — вещь очень схематичная и художественно слабая, как мне кажется. Процесс развития социальной совести у героя слишком напоминает плохие русские книги 70-х годов. Не думаю, чтоб англичанин мог достичь в столь краткий срок гипертрофии совести, как это случилось с героем Голсуорси.

Я всецело предпочитаю «Братство»; эта книга написана более убедительно и мастерски.

Мне кажется, что к ней нужно дать небольшое предисловие на тему о развитии самокритики в английском обществе конца XIX века.


А. Пешков

763

К. И. ЧУКОВСКОМУ

1918–1920, Петроград.


Дорогой Корней Иванович,


как все у Вас, — статейка об Уайльде написана ярко, убедительно и — как всегда у Вас — очень субъективно. Я отнюдь не решаюсь навязывать Вам моего отношения к делу, но — убедительно прошу Вас помыслить вот о чем.

Вы неоспоримо правы, когда говорите, что парадоксы Уайльда — «общие места навыворот», но — не допускаете ли Вы за этим стремлением вывернуть наизнанку все «общие места» более или менее сознательного желания насолить мистрисс Грэнди, пошатнуть английский пуританизм?

Мне думается, что такие явления, каковы Уайльд и Б. Шоу, слишком неожиданны для Англии конца XIX века, и в то же время они — вполне естественны, — английское лицемерие — наилучше организованное лицемерие, и полагаю, что парадокс в области морали — очень законное оружие борьбы против пуританизма.

Полагаю также, что Уайльд не чужд влиянию Ницше.

Моя просьба: прибавьте к статье одну-две главы об английском пуританизме и попытках борьбы с ним! Весьма прошу Вас об этом, считая сие необходимым. Свяжите Уайльда с Шоу и предшествовавшими им, вроде Дженкинса и др.

Извиняюсь за то, что позволил себе исправить некоторые описки в тексте статьи.

Жму руку.


А. Пешков

764

РЕПЕРТУАРНОЙ СЕКЦИИ БОЛЬШОГО ДРАМАТИЧЕСКОГО ТЕАТРА [?]

1919–1920, Петроград.


Драматическая форма — самая трудная форма литературы. Начинающим писателям драма кажется легкой и удобной, потому что ее можно писать с первой до последней строки диалогом, т. е. разговором, не изображая бытовой обстановки, не описывая пейзажа, не поясняя описаниями душевной жизни героев.

Но — драма требует движения, активности героев, сильных чувств, быстроты переживаний, краткости и ясности слова. Если этого нет в ней — нет и драмы. А выразить все это чистым разговором — диалогом — чрезвычайно трудно и редко удается даже опытным писателям.

Можно сказать, что для драмы требуется, кроме таланта литературного, еще великое умение создавать столкновения желаний, намерений, умение разрешать их быстро, с неотразимой логикой, причем этой логикой руководит не произвол автора, а сила самих фактов, характеров, чувств.


Перейти на страницу:

Все книги серии М.Горький. Собрание сочинений в 30 томах

Биограф[ия]
Биограф[ия]

«Биограф[ия]» является продолжением «Изложения фактов и дум, от взаимодействия которых отсохли лучшие куски моего сердца». Написана, очевидно, вскоре после «Изложения».Отдельные эпизоды соответствуют событиям, описанным в повести «В людях».Трактовка событий и образов «Биограф[ии]» и «В людях» различная, так же как в «Изложении фактов и дум» и «Детстве».Начало рукописи до слов: «Следует возвращение в недра семейства моих хозяев» не связано непосредственно с «Изложением…» и носит характер обращения к корреспонденту, которому адресована вся рукопись, все воспоминания о годах жизни «в людях». Исходя из фактов биографии, следует предположить, что это обращение к О.Ю.Каминской, которая послужила прототипом героини позднейшего рассказа «О первой любви».Печатается впервые по рукописи, хранящейся в Архиве А.М.Горького.

Максим Горький

Биографии и Мемуары / Проза / Классическая проза / Русская классическая проза

Похожие книги

Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Былое и думы
Былое и думы

Писатель, мыслитель, революционер, ученый, публицист, основатель русского бесцензурного книгопечатания, родоначальник политической эмиграции в России Александр Иванович Герцен (Искандер) почти шестнадцать лет работал над своим главным произведением – автобиографическим романом «Былое и думы». Сам автор называл эту книгу исповедью, «по поводу которой собрались… там-сям остановленные мысли из дум». Но в действительности, Герцен, проявив художественное дарование, глубину мысли, тонкий психологический анализ, создал настоящую энциклопедию, отражающую быт, нравы, общественную, литературную и политическую жизнь России середины ХIХ века.Роман «Былое и думы» – зеркало жизни человека и общества, – признан шедевром мировой мемуарной литературы.В книгу вошли избранные главы из романа.

Александр Иванович Герцен , Владимир Львович Гопман

Биографии и Мемуары / Публицистика / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза