Письма. Том III (1936)

Увы, мы, русские, очень привыкли ко всяким разрушениям. Застрелили Пушкина и Лермонтова, пытались изгнать из Академии наук Ломоносова и Менделеева, пытались продать с торгов Ростовский Кремль — словом, и в давних, и в близких временах синодик расточений и разрушений чудовищно велик. Нельзя быть такими расточителями. Культурная прослойка всегда была тонка, и тем бережнее и обдуманнее нужно относиться ко всему, что может быть полезно на пашне культуры. Да будет стыдно всяким разрушителям, в каких бы городах они ни жили. В прошлом письме я уже скорбел о том, как часто русское дело подрывается русскими же руками. Но если так было, то ведь так не должно быть. Последняя почта принесла сведения о реставрации Софийского собора в Киеве[618]. Об открытии древних замечательных фресок. Мне это сведение втройне радостно. Значит, народ обратился к истинным ценностям, значит, начинают вскрываться под спудом лежавшие сокровища и, значит, мое указание, сделанное еще в 1908 году, правильно. Тогда я указывал в моих писаниях для московской печати, что не только весь Киев лежит в подземных развалинах, но именно Софийский собор еще даст замечательные открытия. И вот мы видим, что путями неисповедимыми опять подходим к строительному периоду, и все, что было творимо во имя Русского дела, потребуется. И вот в такие важнейшие дни, когда каждый должен принести свое всемерное даяние в народную сокровищницу, какое-то недоброжелательство опять пытается внести свой ехиднин яд. Хотелось бы спросить председателя, откуда у него после Женевы сведения о нашем недоброжелательстве? Ведь не испанцы поспешили просветить его в этом направлении! Ну а если это были именно русские, тогда что же остается сделать? Запросить ли через поверенного председателя об источнике его сведений или таким же формальным путем запросить автора постановления? Но сжимается сердце за русское дело, если бы пришлось прибегать к таким мерам. Недавно нам сообщали из Франции о ссоре двух хороших людей, получилась какая-то гоголевщина, и только «гусак» не был произнесен. Полагаю, что Вы, конечно, получите оттуда, из недр Совета, исчерпывающий основательный ответ. И таким путем ложь будет искореняема. Вас они должны не только уважать, но и почитать. Именно Вы за Вашу долголетнюю деятельность вносили в Р[оссийское] Т[еософское] О[бщество][619]

атмосферу знания, начитанности, интеллигентности, без которых не может строиться духовно-культурная работа.

Наверное, Вы уже получили и рижский сборник со статьей «Служение Человечеству», а также новую книжечку Рудзитиса «Культура». Поистине, радуют люди, работающие благожелательно без темных предрассудков. Такой тонкий поэт, как Рудзитис, и вся возглавляемая им группа работают не за страх, а за совесть. Для таких светлых работников всякие «постановления», направленные к разложению, конечно, есть душевная боль. Плачевно, если и в Латвии [придется] сожалеть о происхождении всяких постановлений, не отвечающих истине. Вы пишете, что «к сожалению, Ваши (т. е. мои) подписанные книги вызывают менее интереса, чем окк[ультная] литература, приписываемая Вам». Уже в прошлом письме я писал, что авторство есть вещь священная, и скажу лишь еще раз, что у меня нет ни анонимных, ни псевдонимных книг. Осужденный «постановлением» валерьяновый чай, конечно, нужно пить, хотя слабый раствор валерьяна не повредит и в виде примочки. Также осужденный мускус широко употребляется в Индии, а вовсе не принадлежит только бывшим расам. Говорить против таких исконных целебных веществ уже будет авидья[620]. Маленькие приемы мускуса были бы Вам весьма полезны. Вообще, всеми мерами берегите Ваши силы. Именно Вы можете вносить то убедительно культурное влияние, которое сейчас так нужно. Берегите себя, когда говорю это, то не только твержу из дружеской заботливости, но и утверждаю во имя самого Дела, во имя великого Служения, которому Вы отдали столько сил. Елена Ивановна всегда мечтала именно о сотрудничестве с Вами. Ваш прекрасный слог и точность переводов незаменимы, а теперь, когда люди, и, увы, наши соотечественники, расточили так многое, то каждая такая большая культурная сила, как Ваша, должна быть особенно бережно хранима.

Радуюсь, что Рудзитис не только прислал Вам книгу, но и душевное письмо. Именно на душевности и духовности стоит мир. Именно осознание красоты спасет. Именно не только сама красота, но осознание ее облагородит человечество. А ведь это так нужно, так неотложно нужно. Не устыдимся твердить призывы о Благе и содружестве. За осознанием сотрудничества встанет и идеал Братства.

Шлем Вам наши самые сердечные мысли.

226

Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману

18–21 декабря 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 122

Родные наши Зин[а], Фр[ансис], Амр[ида] и Мор[ис],