Письма. Том III (1936)

Таково положение дел, все это Вы хорошо знаете, но я не могу не повторить основные моменты, столкнувшись с такими оскорблениями.

Всю свою жизнь я работаю во имя Культуры, Науки, Этики и Философии. В 1929 году в Нью-Йорке на праздновании сороковой годовщины моей культурной деятельности многие выдающиеся ораторы подчеркивали, что именно этим идеалам посвящена вся моя жизнь. На многих языках был выпущен ряд монографий сведущих авторов, исследующих мое творчество. В американском и британском справочниках «Кто есть кто»[233], в энциклопедии Британика и т. п. вполне отражена моя деятельность.

Мною написано свыше трех тысяч полотен. Опубликовано десять томов моих работ, помимо многочисленных очерков и статей в прессе, посвященных исключительно Искусству, Науке, Этике и Философии. Мое последнее издание на английском языке «Твердыня Пламенная» посвящено идее Культуры. К той же области культуры относится и моя деятельность в области охранения культурных ценностей — тридцать лет усилий, кульминирующих в Пакте и Знамени Мира, культурное значение которых, надеюсь, никто не станет отрицать. Также и мои археологические исследования невозможно исключить из области науки.

Мне шестьдесят второй год. И сорок пять лет своей жизни я посвятил культуре. Вы знаете из моих монографий, как рано я вступил на художественное и научное поле. Еще будучи студентом Санкт-Петербургского университета, я был избран членом Императорского Археологического общества, что указывает на признание моих археологических исследований. Затем 17 лет в России я трудился и возглавлял крупные образовательные учреждения с числом студентов свыше двух тысяч. Но почему мне приходится повторять свои биографические данные, которые Вы и так знаете? Несмотря на весь мой сорокапятилетний вклад в Культуру, американская пресса и ее вдохновители и информанты объявляют меня маньчжурским шпионом! Какая ядовитая клевета распространяется по миру, нанося огромный вред! И это абсолютно недопустимо там, где слово «культура» используется в своем определенно прямом значении. Ужасно подумать, что на все достижения в культурной сфере вдруг ополчились злобные клеветники. Неужели это означает, что все, что было написано и подтверждено авторитетными источниками в области культуры, может быть отвергнуто и самовольным образом вычеркнуто?

Дорогие друзья, я глубоко тронут Вашим негодованием по поводу всей этой клеветы, но не считаю случившееся только своим личным делом. Я понимаю, что как истинные участники Крестового Похода Вы хотите защитить идею Культуры, которая в самой своей основе подвергается таким преступным посягательствам.

Эти возмутительные газетные сообщения сейчас передо мною, и все же не верится, что в мире может существовать такая откровенная клевета! Это равносильно убийству, и в культурном обществе такую ложь и клевету нельзя терпеть.

Культура — синоним справедливости. Меня учили на курсе права в университете уважать Закон Человеческий. И во имя этого права я утверждаю, что Свет побеждает тьму.

Мы шлем Вам, дорогие друзья, наши самые лучшие пожелания и высоко ценим, что в напряженных обстоятельствах Вы все же продолжаете свою просветительную образовательную работу.

Духом с Вами.

57

Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману

1–2 апреля 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 51

Родные наши З[ина], Фр[ансис], Амр[ида] и М[орис], все время получаем намеки о том, что нью-йоркская клевета ползает. Вот и из Риги пришли, хотя и в очень деликатной форме, упоминания о том, что в местных редакциях газет происходит смущение. Конечно, ведь это вполне естественно, если люди получают заграничные газеты с такими безобразными заголовками, не говоря уже о самом содержании заметок. Русский перевод письма Флейшера, конечно, сделан с определенной целью. Интересно, как там переведено слово «спериус»[234]? Не думают ли адвокаты, что такое выражение недопустимо? Вы будете удивлены услышать, что Флейшер прислал мне письмо, в котором в более осторожных выражениях повторяет смысл своего газетного выступления. Между прочим, говорит, что он огорчен сложившимся положением, хотел бы быть выше партий, но всегда стоит [за] истину. Читает мне и Вам нотации, что мы должны служить идее (?!). Интересно, что эта эпистолия написана уже после всей газетной клеветы, которую, таким образом, Флейшер, очевидно, считает вполне нормальной.