Письмо в Лабиринт (СИ)

– Вы еще успеете наворковаться, – гремит динамик. – Действуй, оборотень.

– Сейчас, – Рыжий взглядывает на спецназовца. – Крышку закрою только.

Глава 32. Последний переход

1.

Светлые глаза Баламута вспыхивают огнем. Как у анимешного демона: трудно поверить, что это человеческие глаза. Он улыбается в тридцать два зуба. Он плотно завинчивает пробку и добавляет:

– И шнурки постираю.

Спецназовец спокойно поднимает свободную руку и очень аккуратно бьет переговорщика кулаком по темечку. Обаятельное лицо халдея обессмысливается, и он так же спокойно и молча оседает вниз. Тяжелое дыхание в эфире прерывается. Спецназовец хватает меня за шиворот, и мы втроем с Рыжим вваливаемся в вагон.

– Жми, шеф! – дико вопит Рыжий. – Вперед!

Спецназовец дает короткую очередь в пол (когда он успел забрать автомат?!) Во все стороны летят ошметки пластика. Вагон содрогается, захлопывая двери. И сразу двигается с места, быстро, привычно набирая скорость.

Баламут хохочет. Его глаза светятся, как неоновая реклама, он висит на поручнях и заходится хохотом, как полоумный. Автоматчик отпускает меня и знакомым жестом сдирает с лица маску.

– Прости, Мить, – говорит он. – Я... немного жестко там тебя…

Я понимаю, что не в состоянии вдохнуть.

– Больше всего мы боялись, что ты его узнаешь, – заходясь от смеха, выдавливает Баламут, – но ты бы там маму родную не узнал…

– Рыжий, прекрати истерику, – смущенно басит Морган. – Мить…

– Но ты же... он же…

– Что, ты поверил этому балаболу? – виновато говорит Морган. – А историю-то наплел, я сам чуть не заплакал…

– Я сначала даже предлагал сказать, будто это я его убил, – давясь хохотом, продолжает Рыжий. – Ну, чтобы забрать склянку... Но он сказал, что ты не поверишь, а нам было нужно, чтоб поверил...

Стоп-кадр: как в тумане, мой кулак летит прямо по направлению к его полыхающему диким весельем лицу.

2.

– Честно говоря, если бы я думал, что ты это так будешь переживать, я бы стал делать как-то по-другому, – виновато говорит Морган, передвигая рычажки на пульте.

– Ну а как ты думал, я это буду переживать?! Придурки... удоды... я ж там реально чуть не спятил…

Мы сидим в кабине пилота, вагон уже набрал привычную скорость и теперь, не останавливаясь, летит по оси. Самого пилота мы выпустили только что, две станции назад. Рыжий при этом безостановочно хохотал, болтал, охал и ощупывал скулу, Морган поминутно виновато просил у меня прощения, а я молчал и был зол как черт. Молодой бородатый дядька-пилот, выходя из вагона, оглядывался на нас с недоумением. Кажется, мы не очень вписывались в его представления о международных террористах.

Вертолеты заполняют мир вокруг громовым стекотанием, но из звуконепроницаемого аэрорельса мне кажется, что мы едем по кузнечиковому полю. Они не стреляют: кабина, по словам Моргана, пуленепробиваема, к тому же мы двигаемся чересчур быстро. Стреляя по такой быстрой мишени, можно запросто повредить «нерв». А при падении вагона бутылочка с эликсиром наверняка разобьется.

– ...Ну и вот, – продолжает Морган, щурясь вперед, – а потом я смотрю – он какой-то вовсе смурной. И говорит, причем глаза на мокром месте…

– Не было такого!..

– ...да было, было... «Ты, говорит, как хочешь, а я не могу. Митька же, говорит, у нас нежный, его же соплей перешибешь. Тявкни погромче, а ему уже страшно. Они ж там из него за час такое якитори сделают, что никакой Айболит потом обратно не сошьет». Ну, мы стукнулись лбами и придумали эту комбинацию.

– Между прочим, оба! – ревниво говорит Баламут. – А побили только меня! Морган, почему он побил только меня?

– Его тоже побью, – пробурчал я.

– Побей, – виновато говорит Морган, поворачивается ко мне и зажмуривается.

– Анбиливбл! Каваи! Когда ждать извещения о будущем бракосочетании? – экспрессивно восклицает Рыжий и смахивает несуществующую слезу. – Между прочим, Кэп, сколько времени?

Морган разожмурился и сказал:

– Вон часы на пульте, не судьба посмотреть? Одиннадцать сорок шесть. Девять минут еще. Мить, ты в случае чего... я того... в любое время…

– У него нормально, кстати, удар поставлен, – заметил Баламут, хихикая, и снова осторожно подвигал рукой челюсть. – А я-то думал, он у нас совсем конченный пацифист, Фродо Сумкин, хоть сейчас крылышки приделывай…

– Так какой у нас план? – спросил я.

– Да все просто, – сказал Баламут. – Через девять минут мы вытряхнем в атмосферу эту красную бурду из склянки. Потом поищем гейт. Не может же быть, чтобы хоть одного не нашлось на какой-нибудь станции! Ну, мы поищем и найдем.

– Лихо, – оценил я. – А если не найдем?

– Если не найдем, сдадим им Рыжего на опыты, – сказал Морган. – Да найдем. Мы же все трое будем искать.

– Ему еще что-то не нравится! – экспрессивно воскликнул Рыжий. – Он еще нос воротит!

– Ребята, – говорю я. До меня вдруг доходит, что они для меня сделали. – Спасибо вам.

– Это всё понятно, – говорит Морган, щурясь. – А вот почему улетели вертушки?

В этот момент свет в кабине гаснет. Вагон, летя по инерции, начинает замедлять ход.