Питерские монстры

– Вот. Нужно скурить в темной комнате. Чем темнее, тем дольше продлится эффект. Пока будешь курить, думай о том, кого нужно забыть. А когда закончишь – ни в коем случае больше не думай об этом монстре. Тогда сильнее возьмет.

– Если бы я знал, как не думать, я бы к тебе не пришел.

– Понимаю, никто из нас не идеален, – сказал бородавчатый монстр.

– Сколько я должен?

– Бородавка забвения – вещь недешевая, – прикинул Кружинец. – Давай пять рассказов. Три веселых и два грустных.

– Хорошо, – сказал Макс.

– Нет, постой. Пусть грустный будет один. И еще один странный, как будто вербные почки застряли в носу.

Кружинец достал бумагу.

– Ты мне расписку напиши, а то забудешь еще. – Он пискляво засмеялся.

– Как скажешь. – Макс написал и убрал маленький пакетик в карман.

– Лучше бы подальше, – посоветовал Кружинец, – господа полицейские очень не любят мои бородавки. Даже такие безобидные.

– Спасибо, Кружинец.

– Павлику привет. Пусть приходит танцевать.

Павлик танцевал с нимфой на ее маленькой кухне.

– А давай как будто мой дом сверху донизу завалило снегом? – предложила Калипсо. – И ты не можешь никуда уйти.

– Как долго?

– Пока снег не растает, – ответила нимфа.

Павлик закрутил ее и прижал к себе.

– Но сейчас весна.

– Когда ты стал таким занудой? – Калипсо нахмурилась. – Тоже подхватил эту заразу?

– Какую?

– Ну, очеловечивания. Ты еще не слышал?

– Нет.

Для рассказывания историй у них был особый ритуал. Павлик взял две чашки с вином, и они с Калипсо забрались под стол, занавешенный покрывалом.

– Говорят, что по городу ходит страшная болезнь, которая превращает монстров в людей. Представляешь?

– Интересная сказка. – Павлик сделал глоток и лег на подушки.

На внутренней стороне столешницы были наклеены фосфоресцирующие звезды. Он сам купил их в канцелярском магазине и очень гордился, что в этой квартире есть что-то его.

– Почему сказка? Очень даже реальность. Моя знакомая Заринница уже стала человеком. Правда ужасно? – Калипсо испытывала странный восторг от того, что первой рассказывает Павлику о происходящем.

– Ее кто-то проклял?

– Неизвестно. Но каждый день таких случаев все больше. Монстры паникуют.

Калипсо дурачилась – говорила специальным голосом для рассказывания страшилок. И Павлику вдруг на самом деле стало очень страшно. Он поспешил выбраться из-под стола.

– А это заразно?

– Боишься стать человеком? – еще смеясь, но уже озабоченно спросила нимфа.

– Мне нравится быть человеком, – почти не лукавя, ответил Павлик. – Просто не могу представить Петербург без монстров.

В тот весенний вечер снег так и не завалил дом Калипсо. Встревоженный Павлик поспешил в магазин неизданных книг.

Утром Макс зашел домой и аккуратно положил маленький пакетик на большой письменный стол. Бородавка слабо сияла. Говард Филлипс приоткрыл глаз и посмотрел неодобрительно.

Весь день Макс делал вид, что маленького пакетика не существует. Что Алиса скоро вернется и все будет как раньше. Но пепел на пластинке и телефонная трубка не на месте напоминали, что как раньше не будет.

Когда стало темнеть, Макс с противным металлическим лязгом вытащил нож, порубил бородавку и завернул в папиросную бумагу. Понюхал. Скорее по привычке, чем из любопытства. Пахло кислятиной.

Макс плотно закрыл шторы, пока в комнате не стало совсем темно.

Долго ничего не происходило.

А потом чиркнула спичка.

Весь вечер Павлик нервно расставлял книги, больше запутывая, чем наводя порядок. Отправил новую прекрасную идею для романа в «непонятно что». Уронил бронзового кота и чуть не сбил со стола Самовар.

Павлику очень нужно было поговорить с Поллианной Витальевной, но она так и не отозвалась на пентаграмму призыва.

В открытое окно что-то кинули. Оно отскочило от подоконника и упало на пол. Павлик наклонился и осторожно поднял. Это был шахматный конь. На бархотке цифры: «21:21».

Самого Павлика еще ни разу не приглашали в Шахматный клуб, но он видел такие приглашения в детстве. Монстры иногда звали его бабушку для помощи в самых деликатных делах. Бабушка Павлика хоть и не отличалась деликатностью, но монстрам всегда помогала. Она любила повторять, что Шахматный клуб – зло понятное и оттого почти безобидное. Лучше всякого прочего нового зла.

Павлик взял телефон, повертел трубку и набрал номер Макса. В последнее время ему было немного стыдно, что у них с Калипсо все хорошо.

Павлик считал длинные гудки и уже сам не знал, хочет ли, чтобы Макс ответил.

– Алло, – сказал Макс.

– Это я.

– Кто? – спросил Макс.

Павлик поморщился. Повисла пауза.

– Павлик? – спросил Макс. – Это ты?

– Да. Я зайду к вам? – Он быстро исправился: – К тебе.

– Конечно.

Макс положил трубку и потер виски. Перед ним лежала записка.

Прошло три дня с тех пор, как Лана проснулась на полу в куче разорванных вещей. Она не помнила своего истинного имени, не помнила последних дней и, что самое неприятное, совершенно не помнила себя. Она смотрела на свои незнакомые руки со странными хрупкими ногтями и незнакомые огромные ноги. Ни одни из туфель в прихожей на них не налезали.