Питерские монстры

– А я знала, что тебе понравится. – Воробьиная девочка была очень довольна. – Ладно, я забираю твоего воробья и разрываю договор. Ты больше не должен ни городу, ни мне.

Макс улыбался.

– А теперь поиграйте со мной в прятки, – попросила воробьиная девочка и убежала за памятник.

Скрипач подошел, заглянул за мраморную плиту, но там было пусто.

Они несколько часов искали воробьиную девочку, пока не пришел сторож и не выгнал их с территории кладбища.

– Постмодернисты, тьфу! Одни мертвые петухи на уме.

Макс и скрипач возвращались домой уже на стороне загорелых и сытых дачников. Скрипач смотрел в окно сквозь нотный стан граблей и перебирал пальцами.

– Спасибо, – сказал скрипач, когда они вышли из автобуса. – Я твой должник.

– Не влезай в долги снова, – серьезно попросил Макс.

– Не буду, – улыбнулся скрипач.

– Ну, когда уезжаешь?

– Не знаю, не решил еще, – скрипач смутился. – Я начал видеть музыку в домах и мостах, в том, как сидят птицы на проводах. И пока я хочу поиграть музыку этого города.

Ему на плечо сел жирный довольный воробей и расправил крылья в знак одобрения.

Эпизод 22,

в котором жизнь торжествует самым странным способом

После ухода Алисы Софья Семеновна еще долго макала сушку в чай и обсасывала ее. Смотрела сквозь свисающую колбасу, гнилой лук, морковь, апельсины, ставшие зелеными от плесени, и видела свою сложную, но такую счастливую жизнь.

Софья Семеновна разжала руку и внимательно рассмотрела осколок чашки, из которой пила Алиса. На нем была нарисована птица. Обычная, вроде галки.

Софья Семеновна полюбовалась на птицу, потом ухватилась поудобнее и воткнула осколок чашки себе в горло.

Молодая уродливая женщина на кухне вскрикнула и постарела на одну упущенную жизнь.

Эпизод 23,

в котором Павлик много бегает

Павлик положил книгу в карман и сел. Он до сих пор был в тапочках, но это его нисколько не смутило. Люди заходили и выходили, то более, то менее странные. А иногда и совсем не люди.

Дорога была длинной, и Павлик уснул. Рядом с ним кто-то сел. Человек показался знакомым. Павлик не сразу почувствовал, как по карманам кто-то шарит. Он поймал руку, но она вдруг рассыпалась песком.

Человек выхватил книгу и побежал в конец вагона. Павлик бросился следом. Тапочки сильно мешали, но образ разъяренной Поллианны Витальевны придавал сил.

Поезд был бесконечным. Вагоне на пятидесятом у Павлика закололо в боку. Человек с книгой тоже устал и присел в дальнем углу.

Павлик отдышался и увидел полицейскую ориентировку.

– Степное чудовище! – крикнул Павлик. – Я тебя узнал.

– И что? – все еще пытаясь отдышаться, инфантильно произнесло чудовище. – Книгу хочешь? – поманило оно. – А не да-а-ам!

Павлик со злости кинул в него тапкой, но не попал. В ответ чудовище с мстительной улыбкой сожрало книгу за несколько укусов.

Эпизод 24 (заключительный),

в котором за бутерброд Павлик готов на все

Алиса и Макс перебирали поставку неизданных книг. Поллианна Витальевна командовала, сидя на стеллаже. Она лениво переругивалась с Алисой.

В магазин вошел Павлик в тапочках и с разбега плюхнулся в кресло.

– Все, я не буду вставать до завтрашнего дня, – заявил он и тут же встал, чтобы всех обнять.

– Павлуша, это все прекрасно, но где же книга?

– Там, внизу, – отмахнулся Павлик. – Я не донес.

Они спустились вниз и долго рассматривали степное чудовище в глыбе льда.

– Книга в нем, – сказал Павлик. – Не спрашивайте, я очень устал. Расскажу только за чашку кофе.

Все согласились.

– И бутерброд.

Запах сирени

Во рту стало невыносимо кисло. Резко подкатило. Приходилось постоянно сглатывать, чтобы побороть позывы. Она согнулась над ливневкой, но вышел только резкий икающий звук, от которого заболело в груди.

Распрямилась, подышала немного и неуверенно пошла вперед, изредка касаясь влажных, чуть склизких стен.

«Домой, – думала Лана, – дома проще – не так сыро. Можно будет поспать и даже поесть. Можно будет переждать.

– О, мадемуазель. Давай провожу. – У входа в арку стоял человек. Его очертания расплывались.

«Запах, – подумала она. – Как же омерзительно он пахнет. Как дешевый освежитель воздуха – лавандой. Нет, сиренью».

Чтобы обойти его, нужно было оторвать руку от стены. Снова подкатило.

– Эй, ты чего такая грустная? Идем ко мне – развеселю.

Он протянул руку. Лана покачнулась, и мир поплыл. Дальше было недолгое сопротивление и едкий запах сирени.

Она не помнила, как попала домой. Лана зашла в квартиру, прикрыла дверь и сползла по ней на пол. Было жарко и холодно одновременно. Зубы мелко стучали.

Снова подкатило, и стало невозможно дышать. Тело изогнулось, вырвался глухой стон. Пальцы начали удлиняться, а позвоночник заострился. Кольца со звонким стуком стали падать и прыгать по полу, раскатываясь в разные стороны.

Ногти, под которыми запеклась кровь, выросли и почти сразу отпали, причиняя сильную боль. Лана по-детски спрятала руки в подмышки, как будто сильно обожглась.

Одежда стала угрожающе трещать по швам и рваться.