Плач льва

— Нет, что ты! — Артем вспомнил прочитанную статью. — Считается, что родоначальником анималотерапии стал американский врач Борис Левинсон, практиковавший в середине прошлого века. Как-то к нему на прием пришла женщина с ребенком, который страдал серьезным психическим заболеванием. К удивлению врача и женщины, обычно мрачный и замкнутый мальчик сразу же обратил внимание на жившую у Левинсона дворнягу Джилгс. Он начал обнимать и гладить собаку, играть с ней. Врач не стал лишать ребенка этого удовольствия, разрешал общаться с собакой столько, сколько тот того хотел, и в результате мальчик выздоровел. После этого случая Левинсон стал использовать общение с животными не только для лечения детей, но и взрослых, и общение это служило панацеей не только от нервных расстройств, но и от весьма серьезных диагнозов. Вот такая теория. Хотя на самом деле я слышал, что еще в восемнадцатом веке при английской психиатрической больнице «Йорк Ретрит» содержали целый «штат» собак, кошек, кроликов и даже птиц, потому что главный врач этого малоприятного заведения считал, что, ухаживая за животными, его пациенты получают заряд положительной энергии. И был, кстати, совершенно прав. Между прочим, действительно, лечение с помощью зверей не ограничивается исключительно канистерапией[9]. Существует и рейтертерапия[10], и дельфинотерапия, и даже тюленетерапия.

— Но собаки же лучше, правда?

— Возможно. Вот увидишь: он у нас еще заговорит.

И Никита заговорил.

Артем как раз наблюдает, как мальчик забавляется с Мартой еще одной своей излюбленной игрой: он — дрессировщик, а овчарка — артистка цирка. Собака проползает змейкой между его ногами, кружится на задних лапах, прыгает через обруч. Никита держит первый хула-хуп на небольшой высоте, Артем — второй. Один прыжок, другой, и вот уже ребенок порывисто обнимает Марту и тихо, но внятно говорит: «Со-ба-ка Ма-та. Со-ба-ка хо-ло-сая».

— Иди сюда! — потрясенно кричит Артем. Он зовет маму Никиты посмотреть на чудо. Но чудес не случилось ни для мальчика, ни для собаки. Они продолжают играть как ни в чем не бывало. Облаченная в юбку, с бумажной короной на голове, Марта сидит на диване. Ребенок стоит перед ней. Вот он делает чуть заметное движение рукой, и собака приподнимается: передние лапы согнуты и прижаты к груди, морда вытянута вперед, уши не шелохнутся. Женщина не слышала того, что прозвучало несколько секунд назад, она видит только то, что происходит на ее глазах. Она с нежностью смотрит на собаку, она улыбается, она хочет сказать Артему что-нибудь очень приятное, и она говорит:

— Словно лев, правда?

Артем уже не наблюдает за Мартой. Перед его взором кружащаяся на манеже Диана. Вот она перепрыгивает с тумбы на тумбу, вот забирается по лестнице на десятиметровую высоту и катится вниз, крепко обхватив лапами шест, будто она маленькая кошка, а не стодвадцатикилограммовая львица. Вот она летит через горящее кольцо, вот прячется в ящик, чтобы через мгновение вылезти из другого. Вот изящно отряхивается после душа, и от блестящей шерстки в Артема летят холодные брызги. Вот она ест угощение, откусывая маленькими кусочками, тщательно пережевывая, демонстрируя с хитрой ленцой, что царственным особам не пристало куда-либо торопиться. Вот она трется о ноги Артема, превращая черные брюки в светлые шерстяные рейтузы, вот спокойно прохаживается по вольеру, вот стремительно бросается к решетке, опьяненная радостью от прихода любимых людей. Воспоминания проносятся в мыслях Артема какой-то бесконечной сменой ярких, незабываемых кадров. Что может ответить он женщине? Разве что только одно:

— Неправда…

16

По-настоящему хорошим руководителем может быть только человек, умеющий решать всякие, даже абсолютно неожиданные проблемы. Неожиданностей в дельфинарии хватало всегда, но все они меркли по сравнению с новостью о беременности лучшей артистки труппы. Многие посетители приходили в дельфинарий исключительно для того, чтобы еще раз увидеть номер, в котором блистала талантливая моржиха. Она танцевала танго, изображала игру на саксофоне, умела отвечать забавными жестами на вопросы тренера. Сара так добродушно обнимала детей своими ластами во время фотосессий, что ни у кого не возникало сомнений: через какое-то время эти попавшие под обаяние зверя ребята обязательно попросят родителей снова сводить их в дельфинарий. Как только моржиха начала принимать участие в представлениях, трибуны перестали пустовать, а у Жени пропал повод беспокоиться о количестве проданных билетов. Но теперь грядущее не казалось таким уж радужным. Сара уже отказывалась выходить к зрителям. Ее и не заставляли. Она стала тяжелой, неповоротливой и вряд ли смогла бы доставить публике былое наслаждение. Пугало другое: никто не мог точно сказать, пройдет ли такое настроение сразу после родов или потребуется не один месяц, а может, и целый год, прежде чем она решится оставить малыша.