Пламя его души

избежать порочного круга, то ответить на этот вопрос не так-то легко. Каким образом от

действия мы тотчас заключаем к постоянности действующего, которое ведь составляет

столь существенный и отличительный признак субстанции (phaenomenon)? Но на

основании сказанного раньше этот вопрос решить нетрудно, хотя при обычном методе

исследования (при чисто аналитическом подходе к понятиям) он был бы совершенно

неразрешим. Действие уже означает отношение субъекта причинности к следствию. Так

как всякое следствие есть нечто происходящее, стало быть, изменчивое, которое обозначает

время по его последовательности, то последним субъектом изменчивого служит постоянное

как субстрат всего сменяющегося, т. е. субстанция. В самом деле, согласно

основоположению о причинности, действия всегда суть первое основание всякой смены

явлений, и потому они не могут принадлежать субъекту, который сам сменяется, потому

что в таком случае были бы необходимы другие действия и другой субъект, который

определил бы эту смену. В силу этого действие как достаточный эмпирический критерий

уже доказывает субстанциальность, и нам нет нужды искать еще [признаки] постоянности

субъекта прежде всего посредством сопоставляемых восприятии; подобным путем нельзя

сделать это с такой обстоятельностью, какая требуется значительностью и строгой

общезначимостью понятия [субстанции]. В самом деле, утверждение, что первый субъект

причинности всякого возникновения и исчезновения сам не может (в сфере явлений) возникать и исчезать, есть бесспорный вывод, приводящий к [понятию] эмпирической

необходимости и постоянности в существовании, стало быть, к понятию субстанции как

явления.

Если нечто происходит, то уже сам факт возникновения безотносительно к тому, что

возникает, может быть предметом исследования. Переход от небытия какого-нибудь

состояния к этому состоянию, даже если предположить, что оно не содержит никакого

качества в явлении, сам по себе уже заслуживает исследования. Это возникновение, как

показано в первой аналогии, касается не субстанции (так как она не возникает), а ее

состояния. Следовательно, это есть только изменение, а не возникновение из ничего. Если

возникновение [явления] рассматривается как действие чуждой им причины, то оно

называется творением. Как событие среди явлений творение не может быть допущено, так

как уже сама возможность его нарушила бы единство опыта. Но если мы рассматриваем все

вещи не как явления, а как вещи в себе и как предметы одного лишь рассудка, то мы, хотя

бы они и были субстанциями, можем рассматривать их существование как зависимое от

чуждой им причины; однако в таком случае эти термины имеют совершенно новое значение

и не подходят к явлениям как возможным предметам опыта.

Каким образом что-то вообще может изменяться, как возможно, чтобы за состоянием в

один момент времени следовало противоположное состояние в другой момент, -об этом мы

не имеем a priori ни малейшего понятия. Для решения таких вопросов требуется знание

действительных сил, которое может быть дано лишь эмпирически, например знание

движущих сил, или, что одно и то же, знание каких-то последовательных явлений (как

движений), которые служат показателями таких сил. Но форму всякого изменения, условие, при котором только и может происходить изменение как возникновение нового состояния

(содержание его, т. е. состояние, которое изменяется, может быть каким угодно), иными

словами, самое последовательность состояний (событие) можно рассматривать a priori согласно закону причинности и условиям времени.

Если субстанция переходит из состояния а в состояние Ь, то момент второго состояния

отличается от момента первого состояния и следует за ним. Точно так же второе состояние

как реальность (в явлении) отличается от первого состояния, в котором явления не было, как Ъ отличается от 0, т. е. если даже состояние b отличается от состояния а только по

величине, то все же изменение есть возникновение b-а, которого в предыдущем состоянии

не было, так что в отношении к b-а состояние b=0.

Итак, спрашивается, каким образом вещь переходит из состояния = я в другое состояние =

и? Между двумя мгновениями всегда имеется время, и между двумя состояниями в эти

мгновения всегда существует различие, имеющее некоторую величину (так как все части

явлений всегда в свою очередь суть величины). Следовательно, всякий переход из одного

состояния в другое совершается во времени, заключенном между двумя мгновениями, причем первое из этих мгновений определяет состояние, из которого выходит вещь, а

второе-состояние, к которому она приходит. Следовательно, оба мгновения суть границы

времени того или иного изменения, т е. границы промежуточного состояния между двумя

состояниями, и, как таковые, они относятся ко всему изменению. Всякое же изменение