Пламя свастики (Проект «Аугсбург»)

Жан резко стал и вдруг медленно стащил с седой головы серо-зеленое кепи, открывая загорелую плешь. Впереди в лесу открылась поляна с какими-то черными руинами, и только через минуту все поняли, что это обломки большого самолета — обгорелый, с полураздавленным фюзеляжем, он глубоко ушел в перепаханный грунт посреди зеленой и сочной травы. Уэйн вышел вперед — уже отсюда он видел синий круг с красным центром на смятом крыле — белое кольцо почти исчезло под копотью. Он привык считать себя битым и стреляным волком, мало способным к сочувствию, но теперь у него что-то смялось внутри, как эта обшивка гиганта-«Ланкастера». Показалось было, будто перед ним тот самый самолет, на котором он летел сюда, но нет — код, еще различимый на борту, был чужой. И все-таки он не сразу отвернулся от могилы соотечественников — бомбардировщик факелом горел еще в воздухе, вряд ли экипаж мог спастись.

— Кто-то тут побывал! Тел никаких нет, а кабина закрыта. — Виктор забрался, пачкаясь в саже, на остатки ближнего к фюзеляжу двигателя и заглядывал в кабину. — Нет, — решительно сказал он, — сами они после такого выжить не могли.

Поль о чем-то быстро и тихо говорил девушке, та кивала. Чужая форма сидела на ее фигуре, как ни странно, очень хорошо. Волосы она завязала узлом и спрятала под кепи, и мало отличалась от остальных — ладный получился солдатик.

— Кто мог быть, только немцы… — Жан с почтением разглядывал почти целый двойной хвост с килями в полтора человеческих роста. Он все еще мял кепи с эмблемой черепа в кулаке. Клер печально поглядела на Джека — ему рассматривать сбитый самолет явно было тяжелее всех. Уэйн не обратил на нее внимания — он вспоминал ребят из экипажей «Ланкастеров» и не мог изгнать из ушей самодельную песню, подслушанную у казармы летчиков. Как там было…

…Под куполом ночи повис исполин,

С моторами в сотни коней.Под нами Берлин,Но не видно парадных огней.Дойдем полутонными крыши взметатьПромозглой берлинской зимой.Под шквалом огня поворачивать вспять,

Где ждет нас дорога домой…

Да, и еще в конце:

Но филин со свастикой «томми» достатьПопробует наверняка.Нажатой устала гашетку держать

Рука хвостового стрелка.Один из нас рушится, в землю уйдя,Он снегом потушит огонь……Но нас охраняет, звеняще гудяУдачи стеклянная бронь…

У певца, помниться, еще ломался юношески голос. Не помогла вам удача, мальчики… Джек повернулся и резко сказал:

— Ну, нечего рассиживаться! — хотя никто не сидел.

Перед тем, как уйти от руин самолета, Виктор присел на корточки, поджидая, пока остальные отойдут. Потом тихо-тихо посвистел, одними губами, и на ладонь к нему вспрыгнул маленький серый зверек. Недовольно сморщил розовый носик от запаха чужой одежды и оружия, но человек ласково заговорил с ним, погладил согнутым пальцем мохнатую спинку и грызун освоился, заерзал, дергая круглыми ушками. Виктор отпустил его и шагнул в тень деревьев. Трава сомкнулась за его башмаками.

Невидимое за облаками солнце перевалило линию небесного полудня. День отряд выбрал вынужденно — совать нос в минные поля ночью было бы самоубийством, к тому же можно не сомневаться — ночью бдительность охраны удвоиться. Продуманный план учитывал и это, и многое другое. Но планы всего только призраки будущего, и почти все они так же ложны, как миражи.

— Отсюда начинаются мины, — Жан описал рукой широкий полукруг. — И во-от там я видел патруль с автоматами. При них не было собаки, а то пришлось бы уносить ноги. Я провел тут трое суток, даже немного углубился в минное поле, не забираясь далеко. И только однажды видел двоих бошей в камуфляже. Видно, забрели случайно.

— Может и так… — Уэйн приложил к глазам бинокль. Оптика Цейса приблизила чуть заметные в траве кочки — там под зеленым ковром спала смерть. «Притаились, твари…» — подумал Виктор. Он пожалел, что не может искать мины чутьем — металлом, казалось, пахнет отовсюду. Нет, даже нечеловеческий нос не сравнить с собачим.

Вперед шагнул Поль, уже держа в руках длинную коробочку с телескопическим щупом — миноискатель, миниатюрный прибор, с огромными трудностями собранный им лично из трофейных деталей. Оставил на земле рюкзак и оружие, в одно ухо вставил наушник, ободряюще оглянулся на Клер и принялся за работу.