ПЛАНЕТА ЧЕРВЕЙ

– Так, ты теперь «зовущий», мальчик мой... – тихо всхлипывая, с вымученной улыбкой шептал Элав, поправляя подушку под головой Флэма. – И стоило ради этого так губить себя? Ох ты ж молодость лихая… Сердцем ведь чуял, что не нужно было мне тебя отпускать в Полунгар… Прям корю себя за это… Ну, ничего… Ты дома, а это важнее всего. Вот работой займёшься, и все хвори твои, как окалина, отвалятся…

Элав быстро утёр слёзы, когда услышал, что кто-то зовёт его с улицы, и торопливо вышел.

Лэви отхлебнул воды из красивой стеклянной чаши и принялся её рассматривать. Иногда он поднимал её повыше, чтобы лучи светила, которое уже сияло во всю, пробиваясь через полог свитый из веток, играли своими лучами на причудливых стеклянных узорах.

За этим занятием его и застал Элав, вернувшийся назад, и негромко сказал:

– Это Флэма работа. Башковитый он у меня и мастеровой, которого я за дюжину других не отдам. Теперь вот всем сердцем желаю, чтоб окреп он поскорее!

Мастер уселся за стол, напротив ездока и продолжил:

– За заботу твою сердечную благодарен я тебе, Лэви! Судя по твоим седым вискам, вижу, что постарше ты меня, но всё ж набрался смелости привезти Флэма домой. За что отдельная похвала тебе от всего моего сердца! – и взглянув на спящего юношу, добавил, – Глянь, у него уж и румянец стал пробиваться, после отвара твоего.

– Так не мой это отвар, – улыбнулся ездок. – Это надо Калиле благодарить, которая со своим мужем Дюгутем выходили Флэма после того потока, где его убить хотели.

– Не человек тот Блаб, а жижа болотная! – сжав кулаки, сурово прогудел негромко Элав. – Поганца этого у нас же тут знают, но никто бы и не додумался, что он на убийство решится. Вот ведь… Но, как ты сказал, Флэм ведь «зовущий», может черви его тогда и оберегли от гибели, коль так.

– Знать, так, мастер, – миролюбиво похлопал Лэви по плечу Элава, успокаивая его, – Мне ведь Дюгуть ещё вот что рассказал. Прежде, чем найти Флэма, ему ведь тропу черви подсветили, чтобы на помощь к нему поспеть. И свет этот прям до густых кустов Дюгутя довёл, из которых он и выдрал застрявшего парнишку.

На последних словах Элав побледнел так, что это стало заметно даже не смотря на его смуглое загорелое лицо. Глядя широко распахнутыми глазами, он тихо выдохнул:

– Флэма нашли, застрявшего в кустах?!

Лэви удивлённо взглянул на Элава и осторожно спросил:

– А это что-то значит?

Элав закрыл лицо руками, тяжело вздохнул, и долго молчал. Затем сиплым, чуть прерывающимся от волнения голосом, сказал:

– Ох, тяжело мне это вспоминать, да и не говорил я никому об этом никогда… Но, видать, время пришло… – мужчина тряхнул головой, с которой градом посыпался пот из-под повязки на лбу, и глядя тяжёлым взглядом, продолжил, – Флэм ведь мне как сын… Самому, вот, не смоглось детишками обзавестись, потому как померла молодой моя Мария от лихорадки здесь… Да и Флэм у меня появился… крайне необычно… Мало кто помнит это, потому как в те времена селение наше было в пяток хижин да мастерской моей, и добрая часть старых жителей уж давно свои последние сны под корнями деревьев увидели… А вот то, что расскажу далее, мне отец Флэма сам и поведал… Ох, как тяжело это вспоминать-то… Эх-хе-хе… Ну, так вот… Мать Флэма, Лина, промышляла грибами да ягодами на кромке болот с нашей, сальдарской стороны, да мох плотный добывала, от которого в жилище всегда сухо и прохладно. И повадился к ним в небольшое селение некий Визау наведываться, сердцеед да пройдоха. Он мох этот плотный целыми телегами выменивал на сланцы да еду. И уж не знаю, чем он Лину зацепил, но спустя период, или поменьше, родился у неё сынок. А Визау тот так и не прошёл с ней обряда семейного, отчего Лину селяне-то и изгнали потом. Села она свою тележку педальную, что ей Визау подарил на день рождения сынишки, когда тому периода[2] два было, и укатила куда глаза глядят. Но буквально через оборот приехал Визау, со своим помощником, и, узнав, что Лина уехала, бросился на её поиски.

Элав тяжело вздохнул и посмотрел пронзительным взглядом на Лэви, который сидел не шелохнувшись, понимая, что слышит что-то очень особенное.

Вздохнув несколько раз, Элав встал, достал из ящика небольшой кувшин с густой изумрудной жидкостью и налил в две чаши. Протянув одну из них Лэви, он тихо сказал:

– Дальше, чтоб рассказывать, мне надо малька хмельного инджи отведать, чтоб духу набраться… Ты со мной уж выпей за компанию, Лэви.

Мужчины подняли чаши, в знак приветствия друг друга, и выпили залпом. Лэви с непривычки немного задохнулся, но быстро утёр струившийся пот, несмотря на то что сидел только в одной тунике, и тряхнул головой.

– Забористый сироп, – слабо улыбнулся он, и виновато добавил, – Но, не люблю его, уж если честно. Прости, мастер… Так что там дальше то?..

Элав причмокивая после выпитого, махнул рукой, прокашлялся негромко, и продолжил: