ПЛАНЕТА ЧЕРВЕЙ

Иногда Флэм, забывался и строил планы, думая, что ему не обязательно находиться в Полунгаре, чтобы помогать Хладе. Ведь он cможет всю свою энергию, о которой им сообщил Разум, направлять через червей напрямую к Хладе, давая ей необходимые силы. Но, тут же эти мысли накрывала волна негодования и бессилия объяснить и дозаказать Хладе, что он теперь другой, и что он сам уже не может простить её предательства. Да! Для Флэма это было настоящее предательство, потому что ему даже не дали что-либо сказать в своё оправдание. Это ещё больше злило его, отчего он всё больше замыкался, и даже мастер Элав не мог отвлечь от этих мыслей, ни своими разговорами, ни работой в мастерской.

Воспоминания о Дюгуте с Калиле, которых Флэм искренне полюбил, стали менять свой оттенок. Он помнил, как сначала не поверил тому, что именно Дюгуть, этот добродушный ребёнок-великан, смог причинить ему такую боль, рассказав так наивно всю правду прошлой жизни Флэма. Потом он тихо возненавидел и его, и Калиле, за эту их глупую наивность. Теперь, иногда вспоминая о них, Флэм жалел, что назвал их семьёй, потому что понял, что его семья только здесь. Даже все полученные красные водоросли, что наменяли Дюгуть и Калиле на остававшуюся посуду Флэма, стали для него совершенно безразличны. Теперь юноша особенно отчётливо понимал, что никакие жёлтые сандалии и золотистые туники не будут больше доставлять ему удовольствия, и всё упорнее в голове Флэма звучал вопрос: «Как жить дальше?».

В довершение ко всему, вмиг разлетевшаяся весть о возвращении Флэма «зовущим», вызвало у селян повышенный к нему интерес. Да ещё появившиеся неизвестно откуда слухи, что первая «зовущая» в Зове Песко отвергла Флэма, безумно раздражали юношу. Теперь ему приходилось постоянно пробираться в мастерскую через перешёптывающихся и хитро переглядывающихся меж собой людей, приходящих просто поглазеть на «Флэма-зовущего». Элав, видя такое безобразие, дал понять всем зевакам и сплетникам, что не позволит отвлекать мастеров от их тяжкого труда глупым галдежом и нагрузит работой всех мешающих бездельников так, чтобы они сто раз подумали – стоит ли утолять любопытство таким способом, или лучше заняться своими делами?

Мастер Элав, видя, как Флэм всё больше замыкается в себе, старался расшевелить юношу. Он даже подговорил пару прошлых подружек Флэма, прийти в мастерскую, якобы невзначай, с каким-нибудь пустячным заказом, попытаться отвлечь парня и пококетничать с ним. Флэм, заметив девушек, просто молча кивнул им в знак приветствия и продолжил выдувать новый кувшин, более не обращая на них внимания.

Элав после такого решил серьёзно поговорить с Флэмом, чтобы понять причину его угрюмости. Флэм нехотя объяснил, что хочет найти новый смысл жить и именно поэтому постоянно находится в раздумьях. Мастер Элав немного успокоился и попросил Флэма хотя бы изредка беседовать с ним, потому что до сих пор чувствует за собой вину в таких разительных переменах, произошедших с Флэмом. Тогда юноша впервые произнёс слова, которые не раз звучали у него в голове:

– Мастер Элав, Вы именно тот, кто всегда примет меня любым: изменённым или прошлым Флэмом. Это и стало для меня пониманием самой искренней семейной любви, за что я безмерно ценю Вас, и уважаю. Вы – моя семья!

Крупный мужчина посмотрел на Флэма печальным взором и молча обнял, незаметно смахнув набежавшую слезу.

После этого разговора что бы не происходило в мастерской, будь то новые заказы, или разбор работы подмастерьев, Элав всегда спрашивал мнение Флэма, и только после этого принималось совместное решение. Такой добросердечный подход чуть растопил холод в душé Флэма, и он стал чаще включаться в обсуждения во время работы, давая свои советы подмастерьям и помогая убеждать новых несговорчивых заказчиков.