Планка абсолюта

– Прайд-Роял – моя земля. Никогда она надолго не отходила чужакам. Посмотрим! – были слова Свободного.

Повернувшись спиной, он зашагал прочь, и я смог рассмотреть его фигуру, широкие плечи. Он был без хвоста, но носил широкий выпуклый пояс вокруг талии. Верзила сутулился, но шел уверенно, хотя оглядываться избегал. Тем временем остальных уже и след простыл.

Женское тело оказалось очень легким, просто невесомым, будто это была шкурка без начинки.

Факел торчал в земле, и я не хотел выходить из круга света. Легкая улыбка и невесомое тело:

«Она освободилась! Улетела или, как верно отмечают, покинула тело. Какой внезапный разворот! Из этого места можно…»

– Добрый сердцем всегда говорит, что нет ничего, чего бы не знал Творец, придумавший все. Настоящий выход найдется, если переехать из джунглей, задыхающихся от сомнений в себе! – вещал динамик мужским баритоном.

– Проехали, дружок, – быстро отозвался я, – в первом секторе мы поквитались с сомнениями…

Но я осекся, ведь баритон говорил про сомнения джунглей в себе самих, и тогда джунгли должны быть чем-то одушевленным. Сейчас, с убитой на руках, было самое неподходящее время разгадывать головоломки, ее надо закопать по-людски, и чем раньше, тем лучше, ведь скоро рассвет. Мертвая дикарка, теперь невесомая и увядшая, в своей жизни научилась переходить из зоны в зону и за это поплатилась рассудком. Мне делалось легче, когда я оценивал ее низко, тогда я уже не казнил себя так за это убийство. Выкопав половину ямы, от бессилия я закемарил, но через полчаса опять взбодрился. Рядом сидела собака, но какая-то недобрая, дикая. За ней еще парочка. Хорошее дело: я мог проспать поедание убитой, а может быть, и лакомство из себя на десерт. Собака щетинилась, сверкала на меня своими поистине волчьими глазами. Зверь нисколько не страшился моего взгляда, который накануне убил женщину. Со стаей надо сражаться грамотно, у них был численный перевес, а у меня – бесполезный сейчас элетрофакел и мачете.

«Где моя не пропадала! Пара дворняжек, какой пустяк! – я упрямо недооценивал противника, – шандарахну мачете главаря, остальные по щелям рассыпятся…»

– Не глупи, студент! – послышался голос из-за спины. – Эта свора будет биться до последней твари. К тому же, они неблагородны и нападают все разом.

Охранник стоял сзади с ружьем наперевес. Тогда я не сообразил, что ему бояться нечего, – вжик, и он исчез! Мой случай более жестокий, но цербер стоял на моей стороне.

– По-о-нял!

– Кто к тебе приблизится – рубишь ты, я стреляю в следующего, и так по порядку, до последнего шакала, – со смаком произнес охранник, будто это был рецепт его любимого лакомства.

– То есть надо… убивать, так?

– Они не будут страдать от угрызений совести, если съедят тебя. Поэтому убивать! Зверье тут гордое, с дикарями соперничает за место в Прайде и помогает удерживать естественный отбор – все мне легче!

На этих словах первый крупный шакал прыгнул в мою сторону, но ловко увернулся от выставленного вперед мачете. Сразу следом раздался выстрел, и поблизости рухнуло рычащее тело с черной щетиной на загривке. Вожак снова готовился прыгнуть, и не знаю как, но я опередил его и через секунду почувствовал капли теплой крови на щеках и на лбу. Снова выстрел, следом еще один. Тут я полетел, сбитый с ног лапами собаки-волчицы. Мое мачете справилось с ней, признаться, с некоторым усилием. Потом выстрелы стихли, рычание прекратилось, и я, абсолютно обезумевший, поднялся на ноги и встал в оцепенении. Пять шерстистых тел и одно человеческое, все мертвые и разбросаны вокруг как попало. Никогда прежде я не видел в зоне убийств, а тут палачом оказался я сам.

– Поздравляю, – с прежней интонацией произнес охранник, – три трупа меньше чем за сутки! Ты становишься близок к окружающей тебя природе. Закон джунглей, не так ли?!

– Куда ты клонишь? – вспыхнул я. – Это нелепые убийства, непреднамеренные!

– Вы, люди, любите рассуждать и выгораживать себя. Мотив не имеет значения – всё это убийства! Но расстраиваться ни к чему.

– Зачем ты вступился за меня? Я бы справился и даже никому не повредил бы! – я начал чувствовать, что охранник задвигает меня морально. Старается унизить, дескать, чем я лучше здешних хищников.

– Верно. Ты отвечаешь очень сообразно этому месту. Конечно, ты бы справился! Случилось так, что я люблю пострелять, вот и развлекся! Теперь твоя гордость не задета?

Он врал, но моя сумасбродная мысль вела прочь от разоблачения:

«Кто он такой? Плебей. Племя дворников и сторожей! Еще его слушать…» Улыбаться охранник не умел, но злорадствовать – это пожалуйста.

– Самка тебе в глаза смотрела? – охранник кивнул на женщину. Хоть и мертвая, но она принадлежала человеческому роду и всяко была лучше эксплуататора.

– Глупая. Сама она не пришла бы на тебя пялиться, должно быть, кто-то заманил. Был вчера кто еще? – в голосе охранника почувствовалась струнка. Он непременно хотел услышать о ком-то, кого знал и, должно быть, не любил или давно не мог изловить. Во мне встрепенулся упрямый мозг: