Планка (сборник)

Зато ему нравилось то ощущение за секунду до первого удара, когда внутри что-то обрывалось… Что-то происходило, как будто падала невидимая планка. И падение этой планки мгновенно отключало волнение, сердцебиение и боль. В глазах всё изменялось, зрение обострялось многократно, и скорость реакции обострялась многократно, и сила прибывала в руках, и не только в руках. И тогда он побеждал быстро и бесспорно. Никакой боевой техники не было ни у него, ни у его противников. Просто он бил кулаками в лицо как можно сильнее и быстрее.

Но бывали ситуации, когда эта планка не падала. Почему-то не падала. То ли злости не хватало, то ли волнения было в избытке. И тогда Игорь Семёнович бывал бит даже более слабым противником.

В юности на танцах Игорь Семёнович продолжал драться. На танцах драки вспыхивали быстро, и планка падала легко и без подготовки. К тому времени навыков драки стало больше, появились даже свои собственные приёмы. Хотя всё по-прежнему происходило быстро. Либо одерживалась явная победа, либо дерущихся растаскивали под их собственную ругань, страшные угрозы и визг подруг.

Групповые драки в их небольшом городе в ста километрах от Перми случались нечасто. Отличались эти драки жестокостью и бессмысленностью. Никакой боевой красоты в них не было, а реальная опасность поножовщины была. Игорь Семёнович старался в таких драках не участвовать.

В армии всё было иначе. Там либо просто били его, либо просто бил он. А после армии, когда он стал студентом и поселился в общежитии не в самом спокойном и престижном районе города Перми, драться тоже приходилось. Но у Игоря Семёновича уже появились другие навыки. Навыки ухода от драки. Но если планка падала, то кулаки сами молниеносно сжимались, и…

А десять лет назад он ударил старшего сына. Сын явился домой под утро и был явно выпивший. Сыну тогда было шестнадцать. Жена и Игорь Семёнович не спали, ждали. А он пришёл и с порога что-то не то стал говорить, размахивать руками. Планка Игоря Семёновича упала, и он ударил сына ладонью по губам. Ударил сильно, но не ожидал, что настолько сильным получится удар. Сын отлетел к стене, губы его были разбиты в кровь. Игорь Семёнович до сих пор не мог забыть ни своего ужаса, ни глаз старшего своего и любимого ребёнка, который был уже большой, ростом с отца. Как тогда этот большой парень плакал, хотел убежать из дома, как его удерживала и рыдала жена. Игорь Семёнович не мог об этом забыть и боялся, что сын тоже.

Игорь Семёнович знал, что, каким бы ни был сильным и спортивным юноша, мужик всё равно сильнее. Он помнил, как они мальчишками играли с мужиками в футбол. Мальчишки и бегали быстрее, и были шустрее и проворнее, но в мужиках была какая-то твёрдость и мощь. Их больно было даже пинать, об них можно было разбить пальцы ног. С ними лучше было на бегу не сталкиваться. Они были твёрдые, закостенелые какие-то… И сильные какой-то другой, чем у мальчишек и юношей, силой.

Игорь Семёнович помнил, что, когда он вернулся из армии и был весь налитой здоровьем и молодыми мускулами… он был даже спортивным. Отец его, который не отличался высоким ростом, мускулатурой и большими руками, а был, наоборот, сухой, жилистый и сутулый. Всё равно отец колол дрова сильнее и выносливее, чем Игорь Семёнович. И на первой своей стройке Игорь Семёнович убедился, что мужики, даже испитые и на вид совсем немощные, если захотят, могут больше его поднять и дольше напряжённо работать, без отдыха и перекуров. Правда, если захотят.

С тех пор как Игорь Семёнович ударил сына, он больше никого не бил. А если планка падала, а она периодически падала, он принимал быстрые, суровые и не всегда верные решения. Но от таких решений он потом не отказывался и старался о них не жалеть.

Игорь Семёнович подошёл к буфету. Пьяный задиристый парень его не заметил.

– Мне вот этого виски, пятьдесят, – сказал Игорь Семёнович и указал пальцем на нужную бутылку. – Больше ничего не надо. Сколько я должен?

Пока буфетчица наливала виски, пока отсчитывала сдачу, Игорь Семёнович разглядывал того самого парня, который стоял к нему спиной. Парень был крепкий, лет двадцати пяти, хотя, может быть, и больше. Возраст по нему было сложно понять.

– В Норильске таких пидарасов сразу гасят, – говорил он негромко и монотонно. Было ясно, что он тут так бубнит уже давно. – Сразу гасят, блядь! Вы же черти конченые. Ну чё смотришь, а?

Двое мужчин в очках и пальто пропускали то, что он говорил, мимо ушей, только опасливо на него поглядывали. Возможно, они были иностранцы. Всё-таки удивительно было, что его ещё не забрали милиционеры, и никто не обратил внимание милиции на поведение этого недоброго парня.

Игорь Семёнович получил свой виски и выпил его сразу, не отходя от буфета.

– Аллё-о-о! А кто тебе разрешил сюда подходить?! – услышал Игорь Семёнович в свой адрес. – Ты где прятался, чучело? Ты меня слышишь, нет?

– Уймись, а! – сказала ему буфетчица. – Вот ведь выискался тоже! Бубнит и бубнит здесь…