Плата за жизнь. Мы с тобой одной крови

— Третье лицо, — сказал неожиданно Гуров, — лицо, не замазанное политикой нынешнего правительства, лицо, которое наведет косметический порядок, создаст видимость законности и порядка, поддержит вновь избранного президента.

— Ты все говоришь правильно, и все не о том. Если переворот, который, я чувствую, готовится, а частично и не чувствую, а знаю, — нас ждет обыкновенный фашизм. Это верха думают, что они дают миллиарды и рулят. На самом деле руль у них отберут и начнут, как обычно, с расправы с неугодными, опасными. Ты посмотри на лица нынешних правителей, так они, если в верхах останутся, там будут лучшими.

— Что ты меня пугаешь и что я могу сделать?

— Проанализируй свою жизнь за последний месяц. Не знаю, в силу чего, но ты оказался в центре. Тебя хотят использовать для последнего выстрела. Когда президента сменят, Дума самораспустится и начнется террор. Ты должен найти ключевую фигуру, которую они держат за сценой, и обесточить ее.

— Убить?

— Если понадобится, то и убить. Гуров взглянул Еланчуку в глаза и, медленно выговаривая слова, сказал:

— Совсем за дурака держишь? Я в таком случае не имею даже шанса остаться в живых. И вообще — все, — он выставил ладони. — Я в политику не играю. Я опер криминальной полиции.

— Но ты нашел киллера.

— Ты доложил?

— Конечно, нет. Хочу взглянуть, зачем он нужен. Значит, играешь, Гуров? — Голос Еланчука неожиданно погрубел. — Я помню, что ты спас мне жизнь и из-за меня убили человека. Я долги отдаю, тем более такие.

— Я не сомневался. — Гуров хлопнул Еланчука по плечу и пошел по аллее один.

«Немногого мы добились, но кое-что имеется, — рассуждал Гуров, усаживаясь на скамейку. — Попробуем подвести итоги или, как любят выражаться начальники, проанализируем ситуацию. В министерстве появляется новый зам явно демократического направления. Уже странно. У нашего министра не должно быть таких замов. Это человек чужой. Допустим, его спустили из Администрации президента, сказали, мол, не трогай убогого, пусть до пенсии доживет. Возьмем, как рабочий вариант… Но Бардин, во-первых, не убогий, во-вторых, сразу начинает с атаки. Ему нужен киллер. Возможно, я ошибаюсь, и он прекрасно осведомлен, кто такой настоящий киллер. Тогда возникает ряд вопросов. Зачем генерал пытается сблизиться с полковником Гуровым? Зачем к делу привлекают женщин? Какую роль тут играет депутат Иона Доронин? Кого вообще представляют эти люди, этот «кружок кройки и шитья»? Имеет ли к ним отношение налетчик Захарченко? Это вряд ли. Плюнуть на них и забыть, да чутье подсказывает: туда ты лезешь, дружище, именно туда. Дамы — камуфляж и прикрытие, создающие атмосферу несерьезности, дилетантства. Но если Якушев в деле — значит, задействованы миллиарды. А такие деньги ставят только на корону, на Россию и более ни на что!»

И каждый раз Гуров, не зная, что предпринять, начинал танцевать от печки. Он вспомнил, что в «минуту страсти роковой» получил от Ирины ключ от квартиры и разрешение приходить без звонка.

«Взгляну на квартирку внимательно, — решил он, направляясь к машине, — а дальше жизнь покажет».

Бардин знал, что жена у сестры, поэтому, не заходя домой, отправился к свояченице, где, кроме сестер, присутствовали Иона Доронин и телевизионный комментатор Турин. Генерал догадывался, что между его женой и популярным телевизионщиком роман, но так как к жене он уже охладел и сам был не без греха, то держался с Туриным по-дружески. А Иона в свободное от заседаний время служил у Иринки прислугой за все. Бардин ревновал, но сделать ничего не мог: Ирина была женщина свободная и своенравная.

Генерал обрадовался, что хотя бы Гурова здесь нет, и включился в шумное застолье весело, хотя и почувствовал, что своим приходом прервал серьезный разговор.

Ирина подняла тост за Бардина, пожелала ему скорее стать министром.

— Я думал, ты ко мне лучше относишься, — отшутился генерал.

Все выпили, пытались найти подходящую тему, но разговор не клеился. Турин деловито взглянул на часы, поднялся, одернул твидовый пиджак.

— Я начинаю сегодня, только не ждите скандалов. Все будет интеллигентно, в полутонах.

Бардин понял, что эта фраза относится к прерванному разговору.

— Я не против полутонов, Александр, — неожиданно голос Доронина зазвучал резко, — но в вашей передаче должна быть четко обозначенная позиция.

— Я постараюсь, — Турин раскланялся, но не вышел, взглянул на Доронина.

— Заговоры — вещь не простая, — Иона Доронин тоже сделал общий поклон.

Алла подала знак сестре, чтобы та удержала гостя, но Ирина не шелохнулась, смотрела на происходящее насмешливо, несколько сторонне.

— На посошок. Иона. И попутного тебе ветра! — сказала Алла, налила два стаканчика виски, чокнулась с Дорониным.

— Алла, ты знаешь, мне нельзя!

— А мне можно.

— Пей, Иона, и ложись на диван… Не в первый раз, так что не стесняйся, — сказал Бардин.

Звякнул звонок, хлопнула входная дверь, портьеры распахнулись, и в гостиную влетел Гуров. Полковников с такой статью, посадкой головы, обаянием можно было увидеть только в кино.