На первой фотографии, прикрепленной к письму, была привычно одетая молоденькая бабушка: юбка до колен, простая белая блузка, вязаный кардиган, удобные туфли. Волосы, остриженные выше плеч, аккуратно заправлены за уши. На другой фотографии Нэн стояла рядом с тетей Милли, улыбаясь и щурясь от солнечного света. На их счастливых лицах нет и намека на то, что они пережили страшную войну и горевали о потере дяди Фрэнка. Они стояли в садике, таком крошечном, что в объектив попали соседские заборы с обеих сторон.
Третья фотография тоже сделана в саду. Нэн примерно того же возраста, что и на других снимках, однако на этот раз на ней роскошное темное пальто с широким воротником, шалью лежащим на ее плечах, и маленькая изящная шляпка.
Вторая женщина, очень красивая, которую мама не узнала, темными волосами и тонкими чертами лица походила на эльфийку. На ней был идеально сидящий костюм из пышной юбки чуть ниже колен и приталенного пиджака с широкой баской. Она, подумала Хизер, похожа на Одри Хепберн в том старом фильме, где принцесса сбежала на пару дней в незнакомый город.
Как же Нэн связана с Норманом Хартнеллом? Кто эта женщина на третьей фотографии? Нэн ведь не зря сохранила снимок. Может, они вместе работали?
Накануне вечером, перед сном, Хизер отсканировала фотографию Нэн в вышивальной мастерской и отправила себе по электронной почте. Теперь она открыла изображение и стала изучать лица других девушек. Таинственная женщина и там стояла рядом с Нэн, и лицо ее хранило такую же серьезность.
Раздался телефонный звонок, на экране высветился редакционный номер.
– Прости, Ричард, я разбиралась с электронной почтой. Уже бегу.
Придется отложить поиски до конца рабочего дня.