Плейлист волонтера

Платоныч ставит музыку. «Гр. Об», альбом «Звездопад», бесконечно любимый мною, и песня «Белое безмолвие» Высоцкого. Мы молчим, я курю. Вдруг, на втором куплете, Платоныч начинает петь:

Что же нам не жилосьЧто же нам не спалосьЧто нас выгнало в путь по высокой волне?Нам сиянье пока наблюдать не пришлось

Это редко бывает, сиянье – в цене…

Я начинаю подпевать ему. Мы сидим, поём, смотрим на замерзший поселок.

Но наградою нам за безмолвиеОбязательно будет звук!

Я пытаюсь понять, куда же делась девочка. Но для этого нужно понять – кто она такая.

Решаю начать опрос соседей. Дома, конечно, практически никого нет: утро, будний день. Какая-то старая бабка орет на нас из-за двери. Но в соседнем подъезде живет одноклассница пропавшей девочки, Надя. Она рассказывает, что в подростковом возрасте наша девочка пыталась покончить с собой – но как и зачем, Надя не в курсе.

Я звоню отчиму – телефон вне зоны доступа. Мать – вне зоны. Муж – всё ещё вне зоны.

Платоныч предлагает переместить штаб куда-нибудь на дорогу вне поселка. Хорошая идея. Дальнобойное, сохранившееся с девяностых кафе, с липкими клеенчатыми скатертями, линолеумом на полу и крепким мужским духом становится нашим штабом до вечера. Зарядка, тепло, деревянные лавки, чай по 30 рублей, отлично, просто прекрасно.

Сюда с заданий возвращаются волонтеры. Они не верят в осмысленность происходящего. А осмысленности и нет. Хоть я и напряженно думаю, но не могу найти ключа к поиску.

Это заставляет практиковать полезный навык – делать хорошую мину при плохой игре. Когда не знаешь, что делать дальше, – будь уверен, как ледокол среди однолетних льдов: тебе не надо знать, откуда лёд, потому что тебе поебать, ты справишься, какой бы ни была команда. Они чувствуют похуизм и побаиваются, и выполняют то, что ты скажешь. Иногда они злятся. Некоторым, в принципе, насрать. Но главное – они при деле, и бунта не будет. (И Fexу насрать – я вижу его взгляд в сторону Loop, он приехал сюда с ней и за ней, на родительской «бэхе». Ох, сукин сын. «Бэха».)

Мы с Платонычем отправляем новые группы, даем повторные задачи старым и соображаем, что же делать дальше.

Вернувшаяся с очередного задания Кукла остается в штабе и начинает, в своем духе, задавать тысячу странных и тупых вопросов, которые, однако, разгоняют мозговой штурм.

«А как она пыталась покончить с собой?»

Это один из главных вопросов, который беспокоит и меня. Но еще больше меня волнует – где пропавшая пыталась покончить с собой?

Телефон отчима появляется в Сети, и мы тут же вызываем его к себе на повторный опрос. Без матери девочки он говорит свободнее и больше: как оказалось, он не хотел вспоминать о суициде как раз из-за матери. Не хотел ранить. Девочка пыталась покончить с собой в 14 лет, наглотавшись таблеток феназипама на даче, и спасли ее чудом: дозировка была достаточной, но ее вовремя «спалили». То есть пропавшая была не «эпатажным» самоубийцей, а настоящим.

Я тут же отправляю Fexа и Парамоныча на дачу, та всего в 5–6 километрах от нас. Девочки там нет, дача, как и предупреждал отчим, закрыта.

Кукла как помощник – незаменима: она вытащила на поиски толпу народу, человек 30, добыла контакты «Дозорных» (тех самых презренных, которые болтаются по городским квестам), обеспечила нас оборудованием и ориентировками. Прекрасная, огромная, полезная работа. Благодаря этому мы «оклеили» весь минимум – станции до Москвы и в другую сторону, до конца области, опросили всех местных таксистов.

Кукла умеет уговаривать и договариваться. Она находит нам ночной штаб, просто поболтав с директором местного ДК.

Мы готовимся к осмотрам «забросов» и других злачных местечек. «Дозорные» с альпухой должны залезть в самые опасные места (заброшенные технологические шахты и колодцы), остальные – осмотреть сараи, обочины и так далее.

Но я, один хрен, все время думаю не о задачах, потому что они носят случайный и даже формальный характер, а о том, как мне нужно опросить мужа и свекровь, которые были свидетелями ухода девочки из дома. Пока я всё ещё не понимаю, что за этим стоит: бегство от насилия, убийство или самоубийство. Поняв это, мы могли бы выстроить работу и найти – живую или тело.

Пока что мы ищем – воздух. Такое бывает, и это не страшно. Однако всегда есть буйные волонтеры, которым надо

а) знать всё о поиске;

б) делать исключительно важные вещи, которые позволят именно ИМ найти пропавшего;

в) чтобы перед ними отчитывались и спрашивали их мнения.