Плейлист волонтера

Таких долбоебов немного, но мне на этом поиске попался самый настырный тип из этой породы. Мужик лет 45, суетливый, остроглазый, низкорослый и, сука, злобный. Звали его Лёня-С. Ему не хотелось клеить ориентировки – ему нужно было сесть на хвост потеряшке. Сразу. Он отнял у меня полчаса времени, но преподал ценный урок, заставив раз и навсегда принять схему работы с такими долбоебами: «делай или проваливай». Схема действенная, потому что суровая. Позже я доведу этот метод до совершенства: в лесу намеренно буду отправлять долбоебов в дальние, бессмысленные квадраты, порой изобретая для этого версии пропажи, больше похожие на конспирологию, – но именно это долбоебам и нужно. Такие долбоебы, а также инсулинозависимые, потенциальные суицидники, люди с психиатрическими диагнозами (а я всех их встречал на поисках) – это аргумент против установки «помочь может каждый». Не каждый. Далеко не каждый.

Воздух. Страшно всё время искать воздух и не думать о конечной цели.

Я рисую табличку из 6 граф – по 2 для каждой версии. Про и контра, плюсы и минусы версий. Убийство, бегство, суицид.

Прилетает свидетельство – девочку видели на платформе, уезжавшей на московской электричке. По времени «билось», подходили не только одежда и описание, но и деталь, не указанная в ориентировке: сильная сутулость девочки. Браво. Бестолковая, вынужденная беготня дала плоды. Версию убийства можно снимать. Остаются бегство и самоубийство.

Тут наконец появляется возможность поговорить с ментом и свекровью. Я решил разговаривать с ними отдельно, и получилась любопытная картинка.

«Ушла в половину третьего, да. Молча оделась и ушла», – сказала свекровь.

«В половину третьего ушла. Ничего не сказала и ушла», – сказал муж-мент.

«Вообще она постоянно говорила, что уйдет от нас, от детей», – твердила свекровь.

«Много раз угрожала, что уйдет от меня, от детей», – вторил муж-мент.

«Она изменяет ему, поди», – предполагала свекровь.

«Изменяет мне», – досадовал муж-мент.

«Она к любовнику какому уехала», – развивала историю свекровь.

«К любовнику уехала», – окончательно сдавался муж-мент.

«Да что вы, Виталик ее никогда не бил», – открещивалась свекровь.

«Не было ни разу», – не давал осечки муж-мент.

История такая: мент, будучи обычным российским, сиречь – тупым ментом, заставил свою мать заучить текст, некую версию, которую заучил и сам. Всё, что выходило за пределы этой версии, уже звучало по-разному. Оба хотели рассказать историю, а не отвечать на вопросы. Это поведение характерно для сообщников. Очень глупых сообщников, этаких первоходов по малолетке. Но если это сообщники, то было преступление. Убийство, мать его. Какого чёрта. Какого чёрта. Но ее же точно видели на станции!

В голове начинают рождаться сомнения и странные комбинации. Товарищи – Кукла и Платоныч – тоже выдвигают похожую версию: что, если она пыталась уехать, и он догнал ее по пути или убил по возвращении?

Приезжает оперативник, которому дали дело. Дальнейшее легко предсказать.

– Значит, помогайте. Предполагаем, что тело где-то у дороги, в радиусе 10 километров, скорее всего, у какого-нибудь малозначительного съезда, в поле там, знаешь, и метрах в 100 от дороги максимум…

Какой-то полицейский учебник велит приблизительно так искать тела. Значит, менты – за убийство.

– Мы подумаем. Всё равно утром работать, так? – уклончиво отвечаю я. – И чего вы его не задержите, если такая твердая уверенность?

– Задержим утром.

Значит, они наружку выставили за мужем. Наблюдают, не поедет ли тело проверить.

Однако поиск продолжается всё это время – волонтеры по-прежнему выполняют задачи.

Кукла составляет список тех, к кому могла отправиться пропавшая, опрашивает друзей и знакомых по указанию родителей и в ВК пропавшей.

Я возвращаю версию «убийство» в табличку и проставляю плюсы и минусы. «Сговор перед допросом» – плюс к убийству. «Свидетельство с платформы» – плюс к бегству, не похоже на суицид, плохо спланирован уход. Попытка суицида и характер пропавшей – плюс к суициду.

Ночью я стою курю на улице и вижу в окошке, как волонтер – Ден45, из новеньких, только вписавшихся на поиск, – склонился над моей табличкой. Захожу обратно с грозным взглядом – но он опережает мою гневную тираду: «Че, версии разные? Меня Денис зовут, я из полиции». Ден45 – оперативный дежурный ГАИ с погонами подполковника – сразу, по какой-то неизвестной мне причине, проникся к нам доверием. Он не высказывает ничего по поводу версий и согласен выполнять любую работу.

У Куклы, после ее разговоров со знакомыми девушки, складывается впечатление, что лучший друг девочки – псих в той больнице, где работала пропавшая. «Слушай, а в дурдом ночью мы прорвемся?» – задумчиво спрашиваю я Куклу, и через полчаса она уже едет в дурку с Деном45.