Пленник (СИ)

Хибари флегматично дожевал пищу и отложил в сторону ложку, поднимая глаза.

- Нет у нас никаких отношений. И уже тем более, сложных, - сказал он, безмятежно глядя в лицо напротив. – Все проще некуда: я тебя ненавижу, а ты игнорируешь этот факт.

- Почему тогда ты меня не убил? У тебя была прекрасная возможность и даже не одна. Почему не сбежал? Почему не сказал ордену, что не было у меня никакого желания идти с ними на перемирие?

Хибари молчал. Мукуро знал, что так и будет: Хибари сам ничего не понимает. Но это хороший знак, появился маленький просвет, робкая надежда на то, что все еще не потеряно, что еще можно что-то изменить. Мукуро хотелось бы сказать многое: о том, как сильно он въелся в его сердце, что он ни на секунду не может забыть о своей ревности, что ему всегда его не хватает, что когда он рядом, дышать становиться тяжелее, и больно от того, что подобное, скорее всего, из них двоих чувствует только он один.

- Я ненавижу тебя, - глухо сказал Хибари, отбрасывая его руку и отводя взгляд. – Ненавижу.

- Хех… - Мукуро присел на корточки, насмешливо рассматривая его лицо, - ты стал говорить это чаще. Не значит ли это, что ты сам себя убеждаешь в этом, Кея? – он оперся на одно колено и потянулся вверх, касаясь губами острого подбородка, проводя языком по сжатым губам. – Хочешь сказать, что тебе не нравится? – он отстранился, обхватил ладонью его затылок, снова ткнулся в губы, скользнул ниже – на обнаженную шею.

- Нет, - с отвращением произнес Хибари, но Мукуро уже чувствовал физически, что он врет.

Хибари закрыл глаза, откидываясь назад по властному велению Рокудо, и судорожно выдохнул. Нет, ему не нравится. И никогда не нравилось. Желание тела – физическое желание – его не волнует. Это все равно, что хотеть есть или пить: можно не любить эти занятие, но есть придется, и вкусная пища непременно понравится организму, не спрашивая сознание, хочется ли ему этого или нет. И сейчас также.

- Все, - Мукуро отрывается от него резко, так, что в голове все еще звенит напряженно тишина, и только потом приходит удивление и непонятное чувство…недовольства? – Мы потеряли много времени из-за ордена, нужно наверстывать, - Мукуро поправил воротник рубашки и серьезно посмотрел на Хибари, не особо спешившего подниматься с кровати. Внизу живота туго стянулось желание, но Мукуро подавил его в зародыше: нужно думать о более важных вещах. – Кея, через пару недель начнется Сезон, а в конце состоятся бои, в которых ты должен участвовать.

Хибари непонимающе смотрел на него, переваривая услышанное. Его глаза, подернутые мутной пленкой недавнего возбуждения, знакомо полыхнули огнем, а потом… а потом Мукуро увидел того Кею, какого увидел впервые, и уже в который раз понял, что пропал. Теперь уже окончательно.

***

Анджело переодевался в казарме, когда вошел Чейз, привычным пинком распахнув дверь.

- Куда намылился? – неодобрительно сверкнув глазами, спросил он, бросая на пол оружие и плюхнувшись на кровать. Он такой мрачный с самого возвращения повстанцев в графство. Он никак не мог смириться с тем, что Мукуро вот так просто простил их. Он привык, что граф жестко подавляет все правонарушения, тем более, такие серьезные, и этот неожиданный акт милосердия его потряс и сбил с толку.

- Схожу домой, давно не был в своей деревне.

Чейз скрестил ноги в лодыжках, закинул за голову руки, удобнее устраиваясь на жесткой соломенной подушке, и уставился на Анджело немигающим, тяжелым взглядом. Неприятное ощущение, если быть честным.

- А у начальства отпрашиваться уже не надо?

Анджело вздохнул, снимая поножи, и поднял усталые глаза на капитана.

- Капитан, позвольте мне отправиться в увольнительную, – сказал он, продолжая снимать доспехи.

- К ордену своему любимому собрался? – Чейз с отвращением скривился.

- Ордена больше нет.

- Ну да, ну да, - Чейз поднялся с кровати и, едва слышно скрипнув зубами, повернулся к нему. – Можешь идти. И когда встретишь там своего Каваллоне, передай ему, что так просто они не отделаются. Мукуро пока добр к ним, но это ненадолго, - он усмехнулся, чуть прищурившись, - рано или поздно, - скорее всего рано, - они снова сойдутся, потому что есть Хибари Кея. Мукуро взорвется, а я буду тут как тут. Весь орден, все люди, которые хоть как-то причастны к нему, умрут от моей руки. И умрут они не самой легкой смертью, - Чейз выдохнул последние слова почти в самое лицо Анджело и довольно улыбнулся, отстраняясь. – А если ты ринешься защищать своих дружков, то к ним и присоединишься. Вряд ли Мукуро простит тебя еще раз. – Чейз круто развернулся и пошел к двери, на ходу закрепляя на поясе ножны. – Три часа, лейтенант, - бросил он через плечо, уже схватившись за ручку двери, - на безделье нет времени.

Анджело покачал головой, чувствуя смутное беспокойство, и попытался отбросить в сторону бесполезные сейчас мысли. Ему не терпелось встретиться со своими друзьями и родственниками – теми, кто остался в живых после революционного похода.