Пленник (СИ)

- И ты забываешь о другом. Солнце заходит ночью. И ты снова остаешься один – в темноте, в холоде. Но… есть то, что с тобой даже ночью, - Анджело улыбнулся и подтолкнул к нему лампу. Дино рассеянно посмотрел на подрагивающий огонек внутри. – Лампа. Она не такая яркая, не такая жаркая, но если поддерживать ее пламя, оно никогда не погаснет. Она может согреть в любое время, может осветить тебе дорогу в темноте. Стекло не даст тебе обжечься, а глядя на огонь, ты не потеряешь зрение. По сравнению с солнцем оно тусклое и очень маленькое, но оно с тобой всегда.

- Ты говоришь о…

- И, в конце концов, что бы ты ни говорил, но первую любовь никогда забыть не сможешь. И разлюбить тоже.

Дино замер, глядя на лампу. Потихоньку его лицо разглаживалось, взгляд теплел, прояснялся, а потом его губы дрогнула легкая улыбка. Несмотря на это, в глубине его глаз затаилась темная, колючая горечь и болезненная обреченность.

- Ты прав. Я сдаюсь.

========== Глава 37. Прощальная прелюдия ==========

- С этого дня Хибари тренируешь ты, - сказал как-то Мукуро, глядя на Чейза поверх какого-то документа, который с упоением рассматривал до этого.

- Будет сделан… что? – Чейз, по привычке собиравшийся козырнуть, нелепо замер с поднятой рукой. – То есть…

Мукуро вздохнул, отложив в сторону бумагу, и откинулся на спинку кресла. Лицо его выглядело расстроенным и недовольным, хотя в глазах, где-то глубоко-глубоко, мелькали искорки веселья.

- Наши тренировки всегда кончаются один и тем же, - совсем не смущаясь, пояснил он, сцепив пальцы в замок, - такими темпами, Кея не бойцом станет, а куртизанкой. Так что… радуйся, эстафета перешла к тебе, - улыбнулся Мукуро, но потом спохватился и нахмурился: - Я имею в виду тренировки, а не то, о чем можно было подумать.

- Ха-ха… - все еще не веря выпавшему ему счастью, рассмеялся Чейз. В его темных, серых глазах загорелся до боли знакомый, маниакальный огонек предвкушения и азарта. - Я правильно понимаю: вы даете мне добро на то, чтобы я дрался с Хибари? – Мукуро кивнул, с интересом следя за его реакцией, и она не дала себя долго ждать: - Да! – Чейз как-то неожиданно ребячески дернул рукой, подскакивая, но, поймав удивленный взгляд Анджело, выпрямился, неловко кашлянув. – Будет сделано. Вот увидите, Ваша Светлость, к боям Хибари станет настоящим… мужиком.

Мукуро улыбнулся. Чейз чем-то неуловимо напоминает ему Кею, только гораздо более мягкую версию, более эмоциональную, открытую.

- Чейз, - не удержался-таки Мукуро, когда капитан уже собирался выйти из кабинета, - если бы ты вдруг оказался на месте Кеи, что бы ты сделал?

Чейз удивленно моргнул, подумал где-то с пару секунд, а потом усмехнулся – грубовато, криво, с намеком на угрозу.

- Вам правду сказать?

- Хотелось бы услышать именно ее.

- Я непременно бы убил вас, Ваша Светлость.

- Я так и знал. Не получилось бы.

Чейз пожал плечами и скрылся за дверью. Анджело проводил его взглядом и осторожно посмотрел на задумавшегося Мукуро.

- Нет, все-таки не похожи, - наконец, сказал Рокудо и пододвинул к себе чернильницу. – Джо, последи за ними – не хочу, чтобы они друг друга поубивали. А то с них станется.

***

Закончив со всеми делами, встречами, разобрав бумаги (расходы-расходы, просьбы, мольбы, соглашения, снова расходы, скудные налоги), Мукуро по привычке пришел в комнату Кеи. Того, конечно же, еще не было – из окна настойчиво доносились звуки борьбы, насмешки Чейза и время от времени усталый увещевающий голос Анджело.

Мукуро подошел к окну и присел на подоконник – излюбленное место проведения Хибари. Во дворе сновали малочисленные лакеи, конюхи, дворовая прислуга; Кея и Чейз тренировались во внутреннем дворе, но даже отсюда была слышна их борьба. Скучающе глядя на улицу, Мукуро заметил, что оконная рама во многих местах расцарапана какими-то иероглифами, непонятными знаками. Жаль, он не умел читать подобные каракули, потому что его серьезно заинтересовал смысл написанного.

От нечего делать, он принялся листать какую-то книжицу, что лежала тут же, на низенькой тумбочке у кровати, в массивном переплете, с огрызком грифельного карандаша внутри. Кея то и дело что-то помечал на полях, подчеркивал понравившиеся фразы, - и снова эти раздражающие непонятные иероглифы.

Лениво переворачивая тяжелые плотные страницы, почти не глядя на них, Мукуро зацепили родные буквы. А потом внутри яркой вспышкой полыхнула ярость от осознания написанного. «Дино» - неровным, рваным почерком, будто писалось неосознанно, рассеяно. Край бумаги рядом надорван, словно Хибари хотел вырвать нечаянно показанную позорную слабость, но потом передумал.