Плесень

— Подумаешь, какая ценность, — саркастически улыбнулся Эндрю, — род человеческий! Кто о нём пожалеет, когда он прекратится? Да и почему тебя так волнует существование человечества? Ты о себе подумай, о твоих близких.

— О себе? — задумалась Ксюша. — Я везучая. Мне посчастливилось из такого дерьма вылезти. А сейчас вот здесь с хорошими людьми живу.

— А в будущем? — спросил Эндрю.

— И в будущем, вроде, всё хорошо должно быть. Закончится контракт — деньги будут. В любой европейской стране смогу жить.

— А дальше?

— Может, замуж выйду. А может, и нет — как захочется.

— Ну, а потом?

— А потом постарею и умру.

— Вот, и я об этом.

— Ну ладно тебе, Андрюша, — вмешалась в разговор Даша, — что ты на всех тоску нагоняешь? Если об этом всё время думать, так получается, что и жить незачем.

— А ты зачем живёшь? — повернулся к ней Эндрю.

Вопрос явно застал девушку врасплох, но она быстро сообразила:

— Я живу, чтобы удовольствие получать, — ответила она.

— Молодец, девочка, — неожиданно улыбнулся Эндрю, — хороший ответ. Так ты тоже везучая, как и твоя подружка?

— В общем, да.

— Но я так полагаю, что сюда-то вы не от хорошей жизни попали, правда? Да и не знали заранее, как тут обернётся, но всё равно согласились. Рисковали, в общем. Но шанс был, и вы его использовали.

Ксюша с Дашей одновременно кивнули.

— А родились бы вы в другом месте или в другое время, может, и такого шанса не было бы, а? Вот как у этих туземных девочек.

Эндрю поднялся.

— Ладно. Вы тут можете без меня продолжать дискуссию, а мне бы поспать. Притомился с дороги.

— А ты сам-то что думаешь? — обратился Алекс к новому члену группы. — Зачем человек живёт на свете?

— Про человека вообще, в философском смысле, ничего не скажу. Каждый должен сам об этом поразмышлять, — уже в дверях обернулся Эндрю. — А про каждого из нас, здесь присутствующих, могу ответить так: родили нас на свет, а мы выкручивайся.

— Я не понял слово «выкручивайся», — обратился Алекс к Бобу, когда дверь за Эндрю закрылась.

— Survive, — перевёл Боб, — and try to get out of this shit.

— Надо же, какое ёмкое слово, — почесал затылок Алекс.

* * *

Через неделю на точку был доставлен четвёртый предусмотренный штатным расписанием член команды. Войдя в кают-компанию, перед тем как поздороваться, он повернулся лицом к пустому дальнему углу комнаты и размашисто перекрестился, сложив троеперстие щепотью. Отвесив поклон, он повернулся ко всей честной компании и поздоровался по-английски, но с сильным акцентом.

Алекс и Эндрю многозначительно переглянулись. Новичку, высокому худому парню, на вид не было и тридцати.

— Садись, — вдруг сказал Боб по-русски, — позавтракай. Тебя как звать-то?

Парень от неожиданности открыл рот.

— А как вы догадались, что я русский? — спросил он удивлённо.

— По акценту, голубчик, — объяснил Боб. — Звуки «р» и «г» в слове «morning» обычно не произносятся. Да и крестишься ты по-православному, тремя перстами и справа налево. Да ладно, садись, в ногах правды нет.

Парень сел за стол.

— Меня зовут Боб, — продолжал Боб, взявший на себя роль хозяина. — А это наши дамы: Ксюша и Даша. Мы их очень любим. Алекс, Андрей. — Боб назвал всех присутствующих, указывая на каждого открытой ладонью.

— Энтони, — назвался парень. — По-русски Антон.

— Да уж мы бы и без перевода догадались, — широко улыбаясь, чтобы не прозвучало обидно, сказал Боб.

— А вы что, все здесь русские? — с недоверием спросил Антон.

— Нет, не все, — ответил Боб. — Но все по-русски понимают. Алексу ещё может быть трудновато, но он быстро совершенствуется. Ты знаешь, здесь не принято говорить о прошлой жизни, и к тебе в душу никто лезть не будет. Скажи, однако, давно ли на компанию работаешь? Это чтобы знать, совсем ты новичок или знаешь уже свои обязанности.

— Год почти работаю, — ответил Антон, — на двух точках посидел по полгода примерно.

— Ну, тогда ты старожил здесь, — Боб откинулся в кресле. — Чувствуй себя как дома.

— На какой трубе сидел? — спросил Эндрю, — не в Нигерии?

— Нет, я на шахтах работал. В Танзании.

— На алмазных? — поинтересовался Боб.

— Да, в основном алмазы. Ну, и другие камушки тоже. Рубины, сапфиры, изумруды попадаются. Ну, и танзанит, естественно.

— Слышал я про эти шахты разные страшилки, — сказал Боб. — Действительно, так паршиво?

— Хорошего мало, — согласился Антон.

— Говорят, оборудование там самое примитивное, — продолжал Боб, — туземцы чуть не кирками и лопатами долбят?

— А нет смысла высокопроизводительное оборудование завозить, — ответил Антон, — сломают быстро. А рабочая сила дешёвая. За еду работают. А деньги им платят только за найденные камушки, в качестве поощрения. Поэтому и преступность.

— Друг друга грабят, что ли? — спросил Боб.

— Не без этого. Особенно, если кому-нибудь удастся камушек за зону переправить. Иногда даже целые цепочки убийств происходят.

— А как же переправляют-то? Их же там даже рентгеном просвечивают.

— Кто как. У одного, я слышал, птичка была дрессированная. Выследил кто-то из своих. Что с ним теперь, не знаю. Да и других преступлений хватает.

— Например? — продолжал любопытствовать Боб.