Плесень

Большинство людей проводят свою жизнь где-то посередине между этими двумя крайностями. Грешат и каются, совершают преступления и добрые поступки, колеблются между добром и злом, как пламя свечи на ветру. А после того, как смерть свечу задует, душа человеческая судима по прижизненным поступкам своим. В сороковой же день после смерти каждый получает воздаяние — свой загробный жребий по частному суду Христову, и остаётся в нём до всеобщего суда Христова.

Когда же наступит день страшного суда, очень немногие из ожидающих будут допущены в рай. Другая малая группа, у которой сумма грехов перевесит, окажется в аду. Большинство же душ будут уничтожены Богом.

* * *

— Ну, ладно, — сказала Даша, когда Антон замолчал, — вот создал бог Адама и Еву, прогнал из рая за непослушание, а дальше-то что было?

— А пусть теперь Эндрю продолжит, — вмешался Боб, — чтобы по-честному. Ты как, Антон, не против?

— Что с вами поделаешь? Давайте, — вздохнул Антон, — вас же не удержишь. Не сейчас, так потом кашу девочкам в голове устроите.

— Никто не против? — спросил Эндрю, — ну, слушайте тогда. После изгнания из рая начали люди плодиться и размножаться. Очень уж им это занятие понравилось. Да и по сей день любят они эту работу, да девчонки? — рассказчик подмигнул девочкам. — Плодились, как кролики.

Большинство из них избирали путь неправедный, эгоистичный, путь потакания своим низменным инстинктам. Мало того, дочери человеческие умудрялись даже сыновей божьих соблазнять и в постель к себе затаскивать. Дети от таких контактов рождались крупные, здоровые, но богу всё это очень не нравилось.

Смотрит бог — живут люди так, как будто и нет над ними создателя, ожидающего от них совсем другого поведения. Увидел всевышний, что не в ту степь завела людей подаренная им свобода выбора. И понял, что делать нечего, придётся утопить их всех, как щенят. А зачем ему эти своевольники? Не для того он человека создавал. Для чего — спросите? А вот это дальше понятно станет.

А пока что отобрал бог из всего наплодившегося стада козлищ единственного праведника — Ноя. Со всей семьёй. На развод, значит. Велел ему ковчег строить, да всех животных туда по паре, чистых и нечистых, собрать. Тоже на развод. Скептики меня уже спрашивали не раз, к чему, мол, такие сложности? Не мог, что ли, создатель, одним махом всех уничтожить, а потом всех опять создать? Не знаю. Знаю, что мог, конечно, потому как всемогущий. А вот почему не захотел — не знаю. Придумывать-то разные объяснения можно, да только зачем? Скажу лишь: «Пути Господни неисповедимы».

И ещё скептики такие вопросы задают: а как, мол, в таком кораблике махоньком, десятки миллионов видов живых существ поместились? Да ещё вместе со всеми бактериями, чумы, холеры, сифилиса, а так далее?

А ответ-то прост: разве не всемогущ Бог? А что стоит Всемогущему лишнее чудо сотворить — разместить большое в малом? А может, Он только глобальный банк генетического материала всех живых существ Ною спасать поручил? Разные возможны варианты, но раз истину нам Господь не открыл, значит есть у него на то свои причины. А нам только гадать остаётся. Да и зачем гадать-то? Главное — стремиться понять самую суть, не детали. А суть заключается в том, что всемирный потоп — это и есть вторая печать гнева Господня, описанная Иоанном Богословом.

Третья же печать — смешение языков во время строительства Вавилонской Башни. Решили люди, что раз не берёт их Всевышний к себе в рай, построить башню высокую, до самого неба, и таким путём, вопреки установлению Божьему, самим до рая добраться.

Да не тут-то было. Спустился Бог на землю, посмотрел на стройку века, усмехнулся про себя, да и смешал людям языки их. То есть, разделил единое прежде человечество на расы и нации, дав каждому народу свой язык, на другие языки непохожий. И перестали люди понимать друг друга, и расселились по разным землям по языкам своим.

А потом начались безобразия всякие в городах Содоме и Гоморре, и прилегающим к ним областям. Процветали тут и инцест, и скотоложство, и мужеложство, и всякие другие развраты. Пришлось Господу сломать четвёртую печать гнева своего и пролить на эти два города огонь и серу. После этого наказания Божьего и до сих пор ничего там не растёт, ни деревца, ни травинки. Мёртвое там всё, и море там мёртвое.

Но если первые три печати гнева Божьего были всемирными, четвёртая и пятая печати стали локальными, в национальном, так сказать, масштабе. Для каждого народа своя.

Для России это был большевизм, низвергнутый на народ, нарушивший клятву свою, присягу, данную в 1613 году первому царю из династии Романовых, Михаилу. Скептики, конечно же, и тут уличат меня в нелогичности, напомнив, что цареубийства на Руси случались неоднократно и ранее. Так-то оно так, да только каждое из этих убийств совершено было лишь маленькой группой придворных, но не народом русским.