Плесень

Сорвала Ева яблочко запретное, да змее и скормила. Сидит, ждёт, когда же та подохнет. А змея-то подыхать и не собирается. Мало того, вдруг и говорит Еве человеческим языком, вполне, причём, членораздельно, спасибо, мол, тебе женщина, что яблочком таким замечательным меня угостила. Видишь, как поумнела я сразу, даже говорить, по-вашему, по-человечески враз научилась.

Еве тут сразу нехорошо стало. Как же так? Ведь сказал же Бог — смертью умрёте! Обманул, выходит? Как это может быть, чтобы сам Бог обманывал? Ужас-то какой! Мир рушится!

А змея Еве вкрадчиво так и говорит: «Да чего ты так убиваешься-то? Ясно, что не в состоянии ты понять свершившегося. Глупа потому что. А ты сама-то яблочка попробуй, глядишь — и поумнеешь. На меня хоть, для примера, посмотри. Видишь, я же не только не умерла, но и какие ценные качества обрела — вот, говорю с тобой на языке вашем».

Подумала Ева: «А и правда». Сорвала яблочко, съела, и, действительно, поумнела сразу. Весь мир перед ней по-другому предстал. Понимать начала женщина, что от чего зависит, что чему причиной является. Ощутила силу разума своего и обрадовалась: «Вон как оно, значит, на самом-то деле! А Адам-то ведь ни о чём таком и не догадывается! Надо же и ему поскорее глаза открыть!»

Ну, дальнейшую историю вы и сами хорошо знаете. Накормила Ева своего Адамчика запретным плодом, у того и правда, глаза открылись: «А Ева-то у меня ничего, так, женщина, симпатичная, всё так при ней. Как же это я раньше-то внимания не обращал? Да она и сама, вроде не против!» Тут же и совокупились. Первый раз, при полном-то сознании. А как настоящий оргазм испытали, тут-то до них и дошло, чего они раньше лишены были, удовольствия-то какого! Что там все райские плоды по сравнению с этим!

Вдруг слышат, Бог их ищет. По именам зовёт, под кустики заглядывает. Ой, неудобно-то как, Адам же только-только с Евы слез, голые оба, как в такой момент да в таком виде предстать перед Господом? Схоронились в зарослях, да от Вездесущего-то не спрячешься.

— Что это вы там, за лопухами-то прячетесь? — спрашивает.

— Да стыдно нам, — Адам отвечает. — Голые мы.

— Ага, — говорит Господь, — добрались, значит, до запретного плода?

— Добрались, — отвечает Адам из зарослей — понял, значит, что отпираться бесполезно. Поумнел, всё-таки.

Но и Бог понял, что Адам с Евой теперь, поумнев, сообразили, что соврал Он им, говоря, что яблочки ядовитые. Ну и, конечно, рассердился не на шутку. Из рая обоих прогнал, змею проклял. Адаму всю жизнь трудиться в поте лица своего положил, а Еве — рожать в муках. Это и была первая печать гнева Божия, о которой Иоанн Богослов говорит в Апокалипсисе. Это и есть первородный грех. И с тех пор каждый новорожденный младенец на себе этот грех несёт, поскольку в грехе зачат был и проклятие божие с самого Адама на себе несёт. Правильно я излагаю, Антон?

— Богохульствуешь ты. Скоморошничаешь, — с грустью ответил Антон. — Правильно люди в старину говорили: Бог дал попа, а чёрт — скомороха. Своей души тебе не жалко — девочек пожалел бы.

— Да они, пожалуй, тоже уже нагрешить успели порядочно. А, красотки?

— Но они ещё раскаяться могут, — сурово возразил Антон.

— Знаете что, мальчики, — сказала Ксюша, — бросьте вы ссориться да подкалывать друг друга. Мне нравится, что вы такие умные и так много знаете. Расскажите лучше что-нибудь ещё. Вот ты, Андрей, смеёшься, а мне интересно, как бог человека создавал. Расскажи, Антоша. А ты, Андрюша, не мешай. А потом ты расскажешь что-нибудь, ладно?

Эндрю молча встал, достал из холодильника банку с пивом, насыпал на тарелку маленьких сушёных рыбок из пластикового пакета и уселся за стол, всем своим видом изображая внимательного слушателя.

* * *

— Бог создал Адама по образу и подобию своему, — начал Антон, — это не значит, что физически и биологически Бог выглядит так же, как человек. Это означает, что человек обладает, как и Бог, способностью к творчеству. Помните, как в Библии сказано, что Бог предоставил Адаму называть животных? Ангелы этого не смогли бы сделать, поскольку нету в них творческого начала, той искры Божьей, которая делает именно человека способным создавать нечто новое, не бывшее прежде. То есть, порождать новые идеи. А это и есть то, что мы называем творчеством.

Всё воинство ангельское, созданное Богом до сотворения мира, в творческом плане бесплодно. Все они суть помощники и исполнители. А человек — творец. Наделённый к тому же свободой воли. То есть, он может нарушать правила жизни, данные ему Богом, зная при этом, что потом будет наказан за свои грехи. Но, будучи волен выбирать, человек может пойти и по другому пути — отказаться от совершения грехов, не поддаваться соблазнам, подвергнуть свою плоть добровольным страданиям — то есть стать святым.