Плевицкая

Лицо, связанное с Скоблиным, должно обладать гибкостью и быстротой связи, так как, по моему мнению, некоторые документы, которые будет вручать нам Скоблин, должны ему возвращаться через один-два часа. Необходимым средством для связи с Скоблиным должен быть автомобиль, во-первых, ввиду того, что Скоблин живет в трех километрах от Парижа, а во-вторых, это средство более удобное для избежания слежки.

При желании расширить благодаря Скоблину сеть нашей агентуры нахожу необходимым при лице, связанном с Скоблиным, иметь нашего человека, хорошо владеющего языками, как вербовщика, так как таким образом сведения, полученные от лиц, завербованных при содействии Скоблина, можно будет на месте проверять — с данными, полученными через Скоблина и немного очищаться от лжи.

Скоблин, я полагаю, должен сейчас активизировать свою работу в РОВС с заигрыванием с монархистами и постараться получить предложенную ему должность заведования контрразведкой, этим мы, я полагаю, получим и часть контрразведки французов.

Что касается просьбы Скоблина об окладе, то я думаю, что надо удовлетворить, но не с предыдущей задачей, а с последующей, то есть не за месяц вперед, а за месяц назад. Выдачу ему пяти тысяч франков я считаю обязательной».

Связь с генералом поддерживалась через Ковальского. Скоблин отправлял ему в Вену письма, написанные симпатическими (невидимыми) чернилами, дополнительно шифруя наиболее важные положения. В ту пору это считалось вполне достаточной мерой предосторожности. Шифр был примитивный. Но в резидентуре исходили из того, что Скоблина никто и ни в чем не подозревает, поэтому его корреспонденция не перехватывается и к специалисту-контрразведчику генеральское послание в руки не попадется.

Николай Владимирович с видимым интересом пробовал себя в непривычной роли разведчика. Он явно был рад — и не только деньгам, хотя ежемесячный оклад от разведки имел значение. Почти десять лет он зависел от жены. Мужчины, которые получают меньше своих жен, чувствуют себя отвратительно. Теперь он уравнялся с Надеждой Васильевной. Многие годы он всего лишь состоял при жене, жил ее заботами, сопровождал на концерты и гастроли. Наконец, у него появилось собственное серьезное дело. И какое! К нему обратилась за помощью Красная армия. Значит, его военный опыт чего-то стоит, значит, его ценят в России. Внимание Москвы ему льстило.

Понимали ли они с Надеждой Васильевной, что, соглашаясь помогать советской разведке, предают многолетних друзей и соратников?

Несложно предположить, что значение имело другое. Они видели, как живут эмигранты. Нищенствуют. Боялись остаться без копейки, опуститься, лишиться того, что имеют. Они говорили себе: мы хотим жить в комфорте, нам нравится наша нынешняя жизнь. Только это и важно. Страх, испытанный Надеждой Васильевной в год революции, остался с ней навсегда. В трудную минуту возвращался вновь и вновь. Эмоциональная память определяла ее мысли и поступки.

Восьмого октября 1930 года Скоблин отправил послание Ковальскому: «У нас тут начинается „сезон“ — организованы курсы на сто человек избранных, в числе каковых нахожусь и я. Открытие на днях. После первой лекции опишу подробно. Надежда Васильевна шлет тебе привет».

О каких курсах идет речь?

Врангель мечтал восстановить в эмиграции Академию Генерального штаба. Военный историк и теоретик генерал-лейтенант Николай Николаевич Головин (до революции — профессор Николаевской академии Генерального штаба, организатор Общества ревнителей военных знаний) ответил, что это невозможно. Но взялся организовать изучение опыта мировой войны и дать возможность офицерам, окончившим лишь училище, получить высшее военное образование на созданных в Париже Высших военно-научных курсах. Они открылись 22 марта 1927 года. Трехгодичные курсы окончил, например, адъютант Скоблина капитан Григуль и получил право носить серебряный нагрудный знак.

Скоблин сообщал Ковальскому: «Учреждены высшие повторительные курсы в Париже, куда назначены лучшие офицеры — 100 человек. Много корниловцев — 25. Лекции два раза в неделю. Цель — подготовка к посылке в СССР. Ознакомление с положением, знакомство с Красной армией, частями. Подготовка к отправке на Дальний Восток. Вся работа центра направлена сейчас к Дальнему Востоку, Оживленная переписка. Дитерихсу помогают деньгами».

Генерал Михаил Константинович Дитерихс командовал Восточным фронтом у адмирала Колчака. Руководил следствием о расстреле царской семьи в Екатеринбурге. Но в ноябре 1919 года адмирал снял его со всех должностей. Обиженный Дитерихс уехал в Китай. В мае 1922 года им заинтересовались японцы и привезли во Владивосток. Земский собор избрал генерала Верховным правителем Приамурского земского края и Воеводой земской рати. Дитерихс — единственный деятель Белого движения, обещавший восстановить монархию и объединить православную церковь и государство в единое целое. Но его армия насчитывала всего восемь тысяч человек, 19 орудий и три бронепоезда. Когда японские войска покинули российский Дальний Восток, Белое дело было проиграно.