Плевицкая

Дитерихс вновь уехал в Китай. В 1930 году Миллер поручил ему принять на себя руководство Дальневосточным отделом РОВС. В отличие от других структур Союза в него вошли не бывшие подчиненные Деникина и Врангеля, а те, кто служил под знаменами адмирала Колчака.

Центр инструктировал Вену:

«„Фермер“ говорил о том, что генерал Миллер одно время ему предлагал работу по разведке. Нет ли у него сейчас возможности активизации в этом отношении? Центральная задача, которую мы ставим перед ним, таким образом, это работа в центре РОВС.

Запросите, может ли „Фермер“ выехать в какую-либо страну по нашему указанию вместе с „Сильвестровым“ (ЕЖ/10) для встречи с нашими людьми.

Теперь в отношении „Фермерши“. В докладе ЕЖ/10 упоминается о том, что она также дала свое согласие. Однако мы считаем, что она может дать нам гораздо больше, чем одно „согласие“. Она может работать. Запросите, каковы ее связи и знакомства, где вращается, кого и что может освещать. Результаты сообщите. В зависимости от них будет решен вопрос о способах ее дальнейшего использования.

Вербовку генерала считаем ценным достижением в нашей работе. В дальнейшем будем называть его „Фермер“, а жену „Фермершей“. На выдачу денег в сумме 200 ам. долларов согласны, и соответствующая телеграмма вам была уже дана.

Однако прежде, чем мы его свяжем с кем-либо из наших людей, нужно получить от него полный обзор его связей и возможностей в работе. Пусть даст детальные указания о людях, коих он считает возможным вербовать, и даст о них подробную ориентировку. Возьмите у него обзор о положении в настоящее время в центре РОВС и поставьте перед ним задачу проникновения в верхушку РОВС и принятия активного участия в работе Союза. Наиболее ценным было бы, конечно, его проникновение в разведывательный отдел организации».

Скоблин ответил Ковальскому:

«Твои указания принял к сведению. Нового способа шифровки не разобрал, ибо написано слабо и при проявлении ничего не выходит. Пока буду писать старым способом. Напиши отчетливее, что нужно для нового шифрования.

Для предстоящего и необходимого свидания предлагаю следующее: в конце ноября — в начале декабря Надежда Васильевна едет в турне в Латвию и проездом через Берлин. Я мог бы увидеться с тобой и выяснить некоторые важные вопросы. Это было бы самое лучшее. Визу в Сербию получить сразу мне не удается. Кроме того, 16 ноября у нас годовщина основания Добрармии и десять лет пребывания нашего за границей. В тот день будет торжественное заседание, и мне необходимо присутствовать здесь».

Одиннадцатого ноября 1930 года Вена доложила Центру: «„Фермер“ выезжает в начале декабря в турне с „Фермершей“ в Латвию и проездом будут в Берлине, куда и может выехать наш человек для встречи с ним. Если же вы не сможете выслать вашего человека — просьба прислать директивы, тогда я выеду с „Сильвестровым“ к нему».

Центр ответил: «Для свидания с „Фермером“ и „Фермершей“ выезжает наш товарищ. Он свяжется с вами. Подготовьте ЕЖ/10 (Сильвестров) к поездке в любую минуту в Берлин. Вопрос о том, когда произойдет встреча — до поездки „Фермера“ в Латвию или же после его возвращения в Берлин, — будет установлен в дальнейшем. Через ЕЖ/10 срочно запросите „Фермера“ о датах, когда он будет в Берлине как при поездке в Латвию, так и при возвращении обратно».

Скоблин писал регулярно. Ковальский под диктовку венского резидента составлял ответ, требуя от генерала большей активности. Тон писем был несколько недовольный — генерала следовало настроить на постоянную работу, внушая, что он дает слишком мало информации и свои деньги не отрабатывает.

Скоблин прикидывал, кого еще можно завербовать. Рекомендовал Ковальскому:

«Копецкого считаю возможным завербовать, почва соприкосновения: приезд кого-нибудь из молодых ученых филологов в Прагу, кончивших или учившихся в Харьковском университете. Насколько я знаю, в начале этого года в Прагу приезжали ученые филологи из СССР на какой-то съезд и один из них встречался с Копецким.

Леонтий Копецкий либеральных взглядов, большой умница, а сейчас крупный ученый, великолепно разбирается в настоящих вещах. Сочувствует новой работе, новому темпу и новому строительству республики. Пользуется большим авторитетом среди рядового офицерства и у своих ближайших начальников».

Платон Васильевич Копецкий воевал в Корниловском полку и стал адъютантом Скоблина. Вместе с ним служил его брат Леонтий, о котором писал Скоблин. Он окончил семинарию и поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. В эмиграции Леонтий Копецкий обосновался в Чехословакии, стал видным лингвистом, преподавал в Карловом университете.

Скоблин информировал Ковальского:

«Главную роль во всем РОВС играет генерал Шатилов, который, пользуясь своим влиянием на Миллера, держит всё и всех в своих руках. Практически РОВС — это он. Миллер представительствует. Среди эмигрантских организаций Шатилов не пользуется симпатией. Опирается, главное, на нас (корниловцев).