Пляска между ударами сердца

Напарник есть у каждого легионера. Они знакомятся в тренировочном лагере, обычно становятся лучшими друзьями, вместе постигают искусство управления временем, проходят выпускные испытания, прикрывают друг друга в бою, на службе и в жизни. Они как братья. Только вот конкретно эти… Внезапно я осознала, что именно не так с этой парочкой. Ну конечно. Этого воина прикрывала женщина. Его женщина. Вон как ножкой болтает…

А вот там еще одна. Бездна… Невероятно тяжело отпустить его сражаться со смертью. Так же тяжело, как ему разрешить ей быть рядом. Но жить и умирать здесь принято вместе.

Воленстирка убрала боевую пару за спину, стянула маску с лица и резинку с хвоста. Легионер протянул ей бурдюк, она отхлебнула воды и что-то сказала. Оба рассмеялись и снова украдкой покосились на меня. Померещилось, наверное, будто одобрительно. Больше воительниц Легиона я не увидела, а может, они просто не открывали лиц.

Мимо прошествовали люди в серых халатах в сопровождении отряда солдат. Тир окликнул их, указал на лежащего без сознания регесторского пилота. Того сразу погрузили на носилки и унесли вслед за врачами.

А… мои девочки? Они где?

Студенток тоже окружили легионеры. До меня донеслись обрывки спора на повышенных тонах. Что там происходит? Захотелось подойти, разобраться. Я призывно сжала локоть Тира. Он обо всем догадался без слов, но отпустил, лишь убедившись в моей способности сносно стоять на ногах.

– Не уходи далеко, ладно? – попросил со значением.

Кивнув, я направилась к девочкам, вокруг которых собралась толпа из воинов и врачей. Бузила Трима, наотрез отказывалась разлучаться с сестрами. Физически Эльта и Фейли не пострадали, но морально… Обеих трясло, обе вцепились друг в дружку и не могли разжать объятий. Предположить страшно, какая длительная ментальная реабилитация им понадобится.

Могучий солдат держал малышек на руках и пытался унести отсюда подальше, но на его штанине висела раненая Трима. Ее из кольца не выпускали. Я знала почему. Богиня погибла, но оставила после себя много зрелых инициированных фрейлин. Что, если хоть одна обретет власть и просочится в мир? Нельзя позволить Стае возродиться.

Близняшки все же убедили Триму отпустить воина, и теперь она упала ничком на землю и судорожно вздрагивала.

Легионеры расступились передо мной. Что тут? Сильные ожоги, глубокие порезы. Девочки выглядели ужасно, но… жить будут. Вот только Митра…

У расколотого валуна сидела Эдварда, беззвучно рыдала, гладила по щеке, по жженым волосам лежавшую рядом младшую сестру. Митра оставалась в сознании, не представляю почему… От вида ее ног мне сделалось дурно. Они сгорели до костей, и живот… черный… Если она не умрет – будет настоящее чудо.

Сглотнув, я отвернулась.

…Луч прожектора выхватил из тумана силуэт одинокого всадника, на широком плече которого тоже тускнела печать Легиона. Лошадь брела неспешно, старательно выбирала место, куда поставить копыто, двигалась она целенаправленно в нашу сторону. Вскоре я разглядела, кто именно находился в седле.

В собственнических объятиях Тарэзэса сидела Карла и всматривалась во мрак. Искала кого-то. Но первым обнаружил и указал на меня, разумеется, ее косматый супруг.

Подруга ахнула, скинула наглую клешню садиста с себя и через секунду материализовалась рядом.

– Фло, слава богам, ты жива! Что с тобой? Ранена? Где? – обеспокоенно зажужжала и завилась она вокруг.

Я молча указала ей на Митру. Карла потрясенно замерла, приложила ладошку ко рту и медленно опустилась на колени возле юной Ифьен. На кончиках пальцев завибрировала магия, сложилась в замысловатую целительскую схему.

– Нехорошо… – быстро постановила она и вскинула голову. – Бадд, помоги ей.

Тарэзэс мученически скривился. Слезать с лошади и помогать каким-то девкам он явно не горел желанием, но призыву благоверной внял. Воины расступались перед ним еще проворнее, чем передо мной.

Заткнув свою гриву под воротник формы и сняв с ладоней перчатки, садюга равнодушно осмотрел ноги Митры. Несчастная взвыла, когда в обожженную плоть впились его пальцы. Карла старалась как-то снять боль, но получалось плохо. Впрочем, на крики Тарэзэс внимания не обращал, а сосредоточенно нащупывал что-то среди жил и мышц. Наконец это ему удалось. Удовлетворенно крякнув, он достал из кармана медицинский жгут, плотно перетянул им колено и щедро засыпал почерневшую кость цветным порошком.

– Вторую ногу, скорее всего, не спасти. – Плеснув себе на руки из фляги, садист обратился к легионеру: – Заберите девчонку. Под мою ответственность. И конвой приставьте.

Его распоряжение исполнили без промедления. Я вопросительно уставилась на подругу, но та с обожанием взирала на своего мужчину. Закончив вытирать ладони, Тарэзэс окинул меня крайне выразительным взглядом.

– М-да-а-а… На, что ли…

И, хлебнув из горла, передал флягу мне. Пойло оказалось ядреным, раз я все же ощутила его спиртную горечь.

А это… приятно… Опять чувствовать вкусы, запахи… слышать звуки. Быть живой.

– Ты как? – шепотом поинтересовалась Карла, когда Тарэзэс удалился обратно к лошади.

– Не знаю.