Пляски на сковороде

Да, Степашин, защитивший диссертацию «Руково­дящая роль КПСС в пожарном деле», давно уже никого ничем не удивит. Но вас-то, ваше сковородне, с вашим 17-летним стажем работы в КГБ, как угораздило вляпаться в «дело Скуратова», едва ли не самое грязное и лживое за всю историю ельцинизма! Ну где тот идиот, который пове­рит вам, что какой-то безвестный заместитель районного прокурора Вячеслав Росинский возбудил дело против Ге­нерального прокурора, да еще в 2 часа ночи! Да почему среди ночи, а не днем? Оказывается, как вечером 5 апреля передало телевидение, этого Росинского среди ночи вы­звали в администрацию президента и там состряпали этот иск. Это похоже на союз проститутки с гангстером. Но все равно дело считается возбужденным с того момента, как исковое заявление поступило в соответствующую инстан­цию и принято к производству. Как это могло произойти в 2 часа ночи? Где та судебная инстанция, которая работает круглые сутки?

Но вот опять появились оба на телеэкране, и мы слы­шим: «Самая первичная оценка специалистами извест­ной пленки показывает, что она подлинная». Прекрасно! Но, во-первых, никто и не спорит о самой пленке. Впол­не возможно, что подлинная, а не копия. Вопрос же в том, кто на ней изображен. Занимая такой пост, профессионал Путин не умеет четко выражать свои мысли. Во-вторых, «самая первичная оценка» — это не аргумент, она может быть ошибочной. Здесь необходима и вторичная, и пяти­кратная, а то и десятикратная оценка. Впрочем, он тут же сам себя опровергает: «...пленка подлинная», но— «это требует еще подтверждения». Вот именно! Требует. Но не­медленно и это опровержение опровергается: «...требует подтверждения, хотя никаких сомнений нет». Вот те на! Вертится, как грешник на сковороде! А ведь как профес­сионал должен бы понимать, что тут речь должна идти не о сомнениях или впечатлениях, а о фактах. Но их-то и нет. Разве можно считать доказательным фактом буль­варную публикацию в бульварном «Московском комсо­мольце»— беседу с девицей в темных очках и с подби­той будкой? Или — полночный перепуганный лепет Ро­синского?

На выручку вам бросился несчастный горемыка Якушкин: «У президента нет оснований не доверять Мос­ковской прокуратуре». Во-первых, при чем здесь вся Мо­сковская прокуратура? Ведь иск против Скуратова подал только один из сотрудников, поднятый по тревоге. Во- вторых, а какие у президента основания не доверять Ге­неральной прокуратуре, ни один из сотрудников которой никакого иска не подавал? Наконец, какие у него основа­ния не доверять лично Скуратову, которого ведь он сам выбрал, предложил и утвердил в должности Генераль­ного? А если основания есть, то в каком же свете он те­перь предстает перед народом? Все помнят, как он лико­вал, когда удалось протащить Степанкова на должность Генерального: «Теперь у нас наш прокурор! Демократиче­ский! Реформаторский!» Но скоро он оказался не к месту. Появился Казанник. Уж в нем-то Ельцин должен был души не чаять: ведь это он, как в очереди за пивом, уступил ему свое место в президиуме Верховного Совета, куда махровый партийный демагог на выборах не прошел. Но Казанник, видя самодурство и невежество отца отечест­ва, тоже скоро удалился. Где-то разыскали Ильюшенко. Трижды пытался Ельцин протащить его на пост Генераль­ного. Не удалось! Так и остался и. о. Но как Ильюшенко ни лакействовал, как ни бросался на амбразуры, оборо­няя президента, дело все-таки кончилось для него нара­ми в Бутырках, двумя годами в перенаселенной камере и приобретенной там чахоткой. И вот, наконец, Скуратов, пятый прокурор ельцинской эпохи, и опять то же самое: аморальная личность, уголовное дело, отстранить! Что ж получается? Выходит, что отец народа, как олух царя не­бесного, ничего не понимает в людях: кого ни назначит, все негодяи и мерзавцы...

В том явлении вместе со Степашиным народу, о кото­ром упоминалось, вы очень чувствительно и трогатель­но говорили о том, что моральный уровень Генерального прокурора должен быть высок. Золотые слова! Но вы же не станете отрицать, что моральный уровень отца народа должен быть еще выше, ну, просто должен уходить за об­лака. Однако что же мы видели?

На каком уровне была мораль отца народа, когда он до того натрескался сорокаградусной, что не смог про­драть глаза и выйти из самолета для заранее запланиро­ванной встречи с премьер-министром Ирландии? За Ску­ратовым ничего подобного не числилось.

Что можно сказать о моральном уровне отца народа, когда он опять же так налил шары, что на аэродроме в Бос­тоне, выйдя из самолета, стал мочиться на глазах потря­сенного человечества? Ведь Скуратов в этом не уличен.

Достигал ли моральный уровень отца народа заоблач­ных высот, когда он изрыгал: «Как я сказал, так и будет!» Или: «Отстранить меня от власти может только Господь Бог!» Или: «Разогнать эту Думу к чертовой матери!» Или: «Мы сметем Рохлина!» И тому подобное.