Пляски на сковороде

«Сталинские сапоги, — продолжает Собчак творчески развивать идеи своих обворованных им предшественни­ков, — тоже были необычными, с очень высокими каблу­ками, чтобы поддержать иллюзию более рослого челове­ка». Это сперто из книги Радзинского, который по причине собственного скромного роста (по данным той же поли­клиники Литфонда, — 167 см) сам ходит на таких каблуках. Это я частенько вижу из окна своей дачи.

И опять, и опять все в том же воровском стиле: «Ма­ленький, тщедушный, какой-то ущербный, похожий на во­ришку, ожидающего кары»... Право, не всякий выдержит такой напор. Иной скажет: «Черт с тобой, согласен: ма­ленький, тщедушный, толстый. Только отвяжись Христа ради!» А ведь с таким напором он всюду и лез — ив док­тора наук, и в партию, и в депутаты, и в мэры...

Здесь наш беспристрастный рассказ о поразительной книге, написанной Собчаком в Париже, мы вынуждены прервать отступлением о его столь же замечательных де­лах в паре с очаровательной супругой в Москве. Сделать это тем более необходимо, что и то и другое — в одном ключе, на одном морально-психологическом уровне и яв­ляет нечто целое.

Известный журналист Александр Минкин — один из самых неутомимых и бессердечных истязателей бедного Собчака. Так, в «Новой газете» А.Минкин напечатал о Соб­чаке неласковую статью «Хворь», где, в частности, привел каким-то образом перехваченный «типичный собчаков- ско-чубайсовский разговор», имевший место 2 октября 1997 года, когда Чубайс был, черт его упомнит, какой-то шишкой в правительстве. Вот примерный фрагмент раз­говора.

«Собчак.

Здравствуйте, дорогой Анатолий Борисович! Как здоровьице? Как супруга? Как детишки? Знаете, доро­гой Анатолий Борисович, в московской прессе продол­жаются попытки дискредитации моей личности, извест­ной вам своей безупречностью. Представьте себе, враги демократии предлагают меня арестовать! Конечно, я сей­час беззащитный пенсионер, но все-таки продолжаю оста­ваться мужем нардепки Нарусовой.

Чубайс. Не беспокойтесь, Анатолий Александрович. Ситуация под контролем. Железно! Я имел на тему вашего ареста разговор с Юмашевым, главой администрации пре­зидента. Он заверил меня, что без его ведома и без ведома Бориса Николаевича никто не посмеет отправить на нары мужа Нарусовой без жены.

Собчак. Дорогой Анатолий Борисович, что значит «си­туация под контролем»? Вот и в Чечне у нас все было «под контролем», и в экономике «под контролем», и в оборо­не «под контролем», и в приватизации... Не получится ли со мной, как в Чечне? Не продадут ли меня за 3 процента истинной стоимости, как «Уралмаш»?.. Ведь газеты пишут же — арестовать! Министр внутренних дел Куликов заяв­ляет на пресс-конференции: «Вот-вот схватим голубчика». Уже, мол, и наручники подобрали по размеру...

Чубайс Перестаньте паниковать, Собчак! Повторяю, на нары вас без жены не отправят! Железно! Я сегодня встре­чаюсь с Юмашевым. Первый вопрос, который мы будем обсуждать, это вопрос о вашем аресте.

Собчак. Спасибо, дорогой Анатолий Борисович. Уж та­кое спасибо!.. С Эйфелеву башню! Я, может быть, скоро по­еду во Францию. Что вам привезти? У вашей жены нож­ка какого размера? Тридцать девятый? Прекрасно! А, из­вините за выражение, бюстик? Пятый? Тоже завидный! Вы и сами то и дело по заграницам, но у вас же нет време­ни там по магазинам шастать, а я — вольный пенсионер!.. Из прошлой поездки во Францию я привез своей Людочке две дюжины бюстгальтеров. Чудо! Знаете какие? Вы не по­верите — на меху! Ах, французы! Что за искусники! Но это не главное, почему я вам звоню. Ведь мы же с Людочкой всегда в первую очередь думаем о любимой родине, о на­шей цветущей демократии. Главное — в последнее время нас очень настораживает активность Рохлина. Он факти­чески призывает к неконституционным действиям по сме­не власти, которой мы с вами не можем нарадоваться. Со­вершенно необходимо возбудить против него уголовное дело. Засудить надо смутьяна!

Чубайс.

Но он же депутат, дело не имеет перспекти­вы. А надо бы, надо! Ух, как надо. Но подумаем еще. Может быть, найдем другой вариант. Сказал же президент: «Мы смахнем Рохлина!»

Собчак. Конечно, надо! Чтобы другие задумались...»

Примерно такой был разговорчик. После его публика­ции, а также после того, как А. Минкин ярко осветил из­вестное «дело писателей-хапуг», прозаик Чубайс и поэт Бойко, оба русскоязычные, подали на журналиста .в суд: он, дескать, лишил нас чести и надругался над нашим дос­тоинством. Суд тщательно искал их честь, старался на­щупать их достоинство, но, увы, не обнаружил. К тому же Чубайс клятвенно обещал президенту, что 95% гонора­ра-взятки отдаст детям-сиротам, но, по обыкновению, об­манул и обожаемого президента, и бедных сирот. Словом, в суде истцы получили полный отлуп.