Пляски на сковороде

Как?! — негодует Чубайс. «Все, ныне происходящее (т.е. отрадное развитие-то), не может не быть результатом того, что делалось в 90-е годы». Кем? И он с восторгом и благого­вением называет все эти колоссальные имена: «Мы ничего не смогли бы сделать без того, что сделано Михаилом Сер­геевичем, а может быть, в не меньшей степени Алексан­дром Николаевичем. А если глубже — то надо вспомнить и диссидентов, и шестидесятников. Мы вырастали из них».

Вы послушайте еще и такую декламацию: «Венцом всей этой конструкции является то, что на нормальном языке звучит просто и величественно — Человек! Был со­ветский лозунг «Все во имя человека! Все для блага чело­века!» В 80-е годы он не мог вызвать у нормальных людей ничего, кроме истерического хохота. Так вот, как говорят в Одессе, вы будете смеяться, но ровно эта задача и решена».

Но вот и Лукашенко говорит «Мы во главу угла поста­вили человека». И Чубайс говорит: «Венцом всей конструк­ции, созданной демократами, является человек!» Одно и то же! Но тут, как говорят в Одессе, две большие разницы, что читатель видит и без подсказки.

Очень доволен Чубайс своей гомоцентрической конст­рукцией. Но есть обстоятельство, которое все же омрачает радость творца сей конструкции: русский национализм. Он говорит: «Что может быть страшней в нашей многонацио­нальной стране, чем убийство русскими нерусских за то, что они нерусские?» Что страшнее? А вот что: когда вы еще только начинали варганить вашу конструкцию, в Кишине­ве убили на улице русского школьника Диму только за то, что он говорил по-русски, а вы, Чубайс, и вся ваша сучья власть молчали. Немного позже в Чечне, еще при Дудае­ве, его бандиты били, грабили, изгоняли, насиловали, уби­вали русских только за то, что они русские, а вы, Чубайс, уже обитая в правительственных сферах, и вся эта вши­вая сфера молчали. Иначе говоря, трусливое или корыст­ное бездействие власти страшнее индивидуального убий­ства, ибо оно потворствует преступникам и порождает новые убийства. И кто доказал, что упомянутых вами сту­дента-армянина и таджикскую девочку убили только из-за их национальности? В стране ежегодно убивают 30 — 35 тысяч человек. Вы, что, конструктор, не соображаете, что в огромном большинстве это русские убивают русских? Та­ков один из итогов ваших реформ и лично вашей деятель­ности: вы породили войну всех против всех.

Сейчас взялись за рынки. Помню, когда в СССР прие­хал американский президент Никсон, то первым делом он пошел на Центральный рынок. Вот такие же конструкто­ры того времени брезгливо негодовали: «Какая невоспи­танность! Какие нравы! Не в Большой на «Лебединое», не на теннис, а — фи! — на рынок». Но Никсон не дурак, он знал, что рынок — лицо города, лицо страны, и хотел раз­глядеть это лицо получше.

Все знают, что уже много лет это лицо Москвы и лица множества русских городов перекошены, изуродованы до такой степени, что русских крестьян, приезжающих торго­вать там, или грабят, или не допускают до прилавка. Тут не виноваты грузины, чеченцы или азербайджанцы как на­ции, мерзавцы есть на всех широтах и долготах. Ответст­венность лежит на власти, которая уже много лет не толь­ко бездействует и не думает о проблеме, но покровитель­ствует наглецам.

Чубайс волнуется: «Представьте, что чувствует татарин в Казани, когда он видит по телевизору демонстрацию в Москве под лозунгом «Россия — для русских!» Во-первых, где именно, когда вы видели такую демонстрацию? Кто ее организовал? Не глава ли Минатома?.. И опять же, почему молчали, если видели?

Это одна сторона дела, а с другой: что вы чувствуете, когда вам напоминают, что еще в 1823 году не кто-то без­вестный, а сам американский президент Монро провоз­гласил доктрину «Америка для американцев!»?

Дело в том, любезный, что бывают ситуации, что такие доктрины, лозунги и кличи возникают словно сами собой даже среди миролюбивого народа. Именно такую ситуа­цию вы создали сейчас в России повсеместно — от рын­ков до театров, от телевидения до органов власти. На Ос­танкино уже несколько раз ходили демонстрации под ло­зунгом «Нет — империи лжи!». «Нет» это плохо, вяло и не по-русски, это зюгановцы переняли англо-американское N0. По-русски надо «долой!». Да, ходили несколько раз, но там — а ведь это на глазах всего народа! — ничего не из­менилось. Те же фигуры, те же ложь, клевета и глумление.

И что вы, Чубайс, так далеко метнулись: Казань, тата­рин? Думаю, вам, бобруйскому москвичу, легче предста­вить, что чувствует русский человек— вовсе не обяза­тельно фронтовик или его сын, внук— когда киргизский еврей Швыдкой устраивает на телевидении передачу «Рус­ский фашизм страшнее немецкого». А еврей премьер мол­чит, и другие правительственные евреи — как в рот воды набрали. И Чубайс, и Немцов, и Познер — все, как глухо­немые... А ведь последствия, товарищ генпрокурор Чай­ка, могут быть достопечальнее, чем в кондопожском кафе «Чайка», не в вашу ли честь так названное, благодетель?