Плюс минус 30: невероятные и правдивые истории из моей жизни

Потом она шла и включала горячую воду, предварительно заткнув дырку в ванне, чтобы она наполнилась, когда он встанет. Папа Боря никогда не принимал ванну утром. Он не любил принимать ванну. Он любил душ. Но Евочка каждое утро наполняла полную ванну, на всякий случай, а вдруг ему когда-нибудь захочется!

Потом он брился. А она стояла под дверью и ждала.

– Боря! Ты почистил зубы?

– …

– Боря! Чистое полотенце справа, ты меня слышишь?

– …

– Не забудь попшикаться после бритья! Что ты молчишь? У тебя все в порядке?

– …

– Почему так долго, уже все остывает! Ты подстриг ногти?

Наконец, он выходил.

– Что случилось, Евочка, что ты кричишь?

– Ты будешь завтракать?

– Нет.

– Ну так садись, все готово!

Потом он садился за стол, и она заставляла его съесть две котлеты с картошкой, стакан простокваши и два стакана сладкого чая с ее фирменным «Наполеоном». Потом он уходил на работу. Она провожала его до дверей со свертком в руках, чтобы он мог перекусить по дороге, и тут же начинала жаловаться кому-нибудь по телефону, что у Бори плохой аппетит и его нужно отправить в Кисловодск.

Здоровенный холодильник «ЗИЛ» должен был быть забитым до отказа, что бы ни случилось. Если, не дай бог, она открывала дверцу и на нее немедленно что-нибудь не вываливалось, то раздавался такой крик, что содрогался весь дом.

– Мара! Ма-ара!! – кричала она в телефонную трубку.

– Что?! – Марик холодел, отчетливо понимая, что случилось что-то страшное.

– Мара, иди быстро в магазин, папе нечего кушать!

И он бежал к ней, и она совала ему в руки деньги и толстую тетрадь в коленкоровом переплете, которая вся была исписана мелким почерком. Там на тридцати страницах было написано, что нужно купить из продуктов немедленно.

Все три ее снохи жили по стойке смирно, потому что она регулярно проверяла, чтобы у них в доме был такой же порядок, как у нее. Она приезжала к детям в гости с такими авоськами, что если бы она хоть раз появилась с ними где-нибудь на соревнованиях, тяжелая атлетика как спорт прекратила бы свое существование.

Она держала всю семью в ежовых рукавицах, и они ее обожали.

Сейчас ей девяносто пять, она по-прежнему сама ходит по магазинам, сама готовит и три раза в неделю навещает детей, чтобы проверить, как там дела.

Когда Маруська еще не был женат на Ленке, он жил с родителями.

Формально у Евочки было три сына. На самом деле их было четверо. Четвертым сыном в их семье всегда считался Генашка. Они с Маруськой были самыми близкими друзьями еще со школы и практически не расставались никогда. Генашка тогда еще не был народным артистом и художественным руководителем Театра эстрады Геннадием Викторовичем Хазановым, а был просто Генашкой, и все мы учились в МИСИ имени Куйбышева, только на разных факультетах.

Дружили мы замечательно. Легко и весело. Мы были холостыми. И вокруг всегда была одна весна.

Но самая настоящая жизнь начиналась в конце апреля, когда папа Боря уезжал на все лето до сентября «заделывать» гастроли. Квартира оставалась в нашем полном распоряжении.

Мы ждали этого целый год, мы целый год сучили ногами от нетерпения, и наконец этот день наступал.

Как Евочка собирала мужа в дорогу, я не знаю. Но перед самым отъездом она созывала нас троих, для того чтобы объяснить, что и как нужно делать, когда их не будет дома.

Войти в квартиру было практически невозможно. В коридоре перед дверью стояло столько чемоданов и свертков, что каждый раз нам казалось, что они уезжают не на четыре месяца, а на ПМЖ в Антарктиду.

Мы садились на диван в большой комнате, Евочка садилась за стол и выкладывала с десяток этих самых тетрадок в коленкоровом переплете, где было расписано все по минутам и миллиметрам. Обращалась она в основном к нам с Генашкой, поскольку Марик был «босяк» и «никогда не слушал, что ему говорит мама!».

Сам инструктаж напоминал последние наставления Кутузова своим бестолковым генералам перед Бородинским сражением, которые даже не знали, где это Бородино и с кем надо сражаться.