Плюсы неразделенной любви

– На заднем дворе теперь совсем по-другому. Вы его озеленили?

– Э-э, ну да. Года два назад, – отвечаю я.

Тетя Карен кивает.

– Так… Э-э… Как поживают собачки?

Она слегка оживляется.

– О, у них все хорошо. Очень хорошо. Сейчас они с моей подругой Мадж, и ее муж сегодня готовит стейки. Стриплойны[61].

– Э-э… Для собак? – уточняет Эбби.

– Угу. Они обожают стейки.

– Очень необычно, – говорит Эбби, скосив на меня взгляд.

Тетя Карен улыбается.

– Ну, это ведь особенные собачки. Эбби, я тут рассказывала твоей маме про нашу Дейзи, помесь овчарки, и она сказала…

– Тетя Карен, я думала, ты не придешь, – выпаливаю я.

Воцаряется тишина.

Наконец тетя Карен говорит:

– Знаешь, я просто не смогла это пропустить.

– А Надин знает, что ты здесь?

Тетя Карен поджимает губы.

– Полагаю, что да.

– А ты… Хочешь я ее приведу?

– Ой, нет, не надо, – быстро отвечает она. – Будет слишком… Ну, ты понимаешь. Это ее вечер. И Патти тоже, – неловко добавляет она.

И я вдруг понимаю, что она впервые назвала Патти по имени.

– А я не хочу ничего усложнять, – продолжает тетя Карен. – Разумеется, нам с Дини о многом нужно поговорить, и я должна… – Она умолкает на полуслове и качает головой. – Но не сегодня. Сегодня я просто хотела быть рядом.

– Ну, тогда спасибо, что пришла.

– Мейделе, это ты?

Я кручу головой в поиске бабушки Бетти. А вот и она. В руках у нее какая-то фотография в рамке, которую она вытащила из украшения на столе. Бабуля кладет ее на стол изображением вниз и садится рядом со мной.

Боже мой. У меня семейный передоз.

– Привет, бабушка.

Я ловлю себя на том, что втягиваю живот. Наверное, иногда рядом с ней мне стыдно. На долю секунды я жалею, что не надела утягивающее белье.

– Ты знакома с тетей Карен? – быстро спрашиваю я. – Эбби ты уже знаешь.

– Конечно. Рада видеть вас обеих.

Я стучу пальцем по рамке.

– Что там такое?

– Одна моя очень нелестная фотография. Хотела бы я знать, кто ее отобрал и поставил на стол. – Она качает головой и улыбается. – Требую жалобную книгу.

Вот так поворот. А я и не догадывалась, что пожилым людям тоже может быть неловко из-за подобного. Теперь, само собой, мне дико хочется посмотреть на фотку, и я уверена, что у Эбби на уме то же самое.

– Бетти, покажите нам, пожалуйста! Мы никому не скажем.

– Если покажешь, я ее спрячу, – добавляю я.

Бабуля изображает недовольство, но все-таки переворачивает фотографию.

Эбби охает.

– Боже мой! Какая отпадная фотка!

Так и есть. Бли-и-и-и-ин. Ну и снимок!.. Он черно-белый, и Патти здесь совсем еще ребенок, значит, это конец шестидесятых. Однако глаз я не могу отвести от бабули – ей здесь чуть за двадцать. Она нежно улыбается, держит Патти у себя на бедре и смотрит в объектив.

И выглядит она в точности как я – только старомодная и красивая.

А еще она толстая.

Я поднимаю на нее взгляд и вижу, что она смотрит на меня с каким-то странным выражением, которое я не могу расшифровать.

– Я слишком строга с тобой, правда?

Я краснею.

– Не знаю.

– Я ненавидела свой лишний вес. Набрала тридцать килограммов, пока носила твою мать. И чувствовала себя как в чужом теле.

Я молчу. Вдох.

– Понимаю. – Выдох. – Но я же себя так не чувствую.

– Знаю, и это хорошо. Прости меня, мейделе. Нельзя перекладывать свои проблемы на тебя. – Она берет меня за руку и сжимает ее. – Ты невероятно красивая.

У меня горят щеки. Тут вот какая штука: мне часто говорят, что у меня красивое лицо. Или волосы. Или глаза. Но когда меня называют красивой, все иначе. Просто красивой, без каких-либо уточнений. Почему-то слышать это от бабули еще более странно, чем от Рида.

У меня щиплет в глазах.

Бабуля прочищает горло.

– Ну так вот… Замечательная была церемония, правда?

– Ага, – соглашается Эбби.

Тетя Карен тихо добавляет:

– Да, очень мило. – И пожимает плечами.

Это такой жест… Такой характерный жест, как будто она вложила в него сорок лет секретов, ссор, путешествий и двухъярусных кроватей.

И ирония в том, что Надин всегда пожимает плечами точно так же.

У меня перед глазами вдруг возникает картинка: мы с Кэсси через двадцать лет. Обе поженились. С Миной. С Ридом. Или нет. Может, мы поженимся с теми, кого еще не знаем. Может, не поженимся вообще. Может, мы будем видеться через день. Может, раз в год. А может, всегда по-разному. Может, никогда у нас не будет постоянства.

Мне кажется, что любые отношения – это на самом деле миллион самых разных отношений. Но я не знаю, плохо это или хорошо.

На закате становится еще красивее. Наверное, все дело в гирляндах. Есть что-то волшебное в мерцающих огоньках на ветвях деревьев. Кое-кто из гостей уже разошелся по домам, но зато целая куча уже танцует, в том числе и Эбби с Ником. Рида я пока не уговорила. Сейчас он самодовольно разглядывает флажки на торте.

Признаю́, это была его идея.

Признаю́, получилось очень мило.

Но вот мы возвращаемся к столу, и Рид держит меня за руку, пока болтает с Оливией, а Ксавье тем временем засыпает в объятиях у Кэсси. Мина поглощает капкейк и после каждого укуса вытирает пальцы салфеткой. И хотя вокруг всё в движении, в воздухе чувствуется умиротворение.