Плохие привычки

Надавав ценных указаний и высосав почти литр виски на голодный желудок, недовольный Свин начал полностью соответствовать своему прозвищу. Он крушил стекло и дерево, оскорблял прислугу, хватал за грудки охранников с неизменным вопросом: «А вы где были, когда меня менты вязали?» Когда он заснул, что-то бормоча, на диване в гостиной, его свита вздохнула с облегчением и даже не стала накрывать пледом тушу с задравшейся под лопатки курткой и со сползшими чуть ли не ниже задницы спортивными брюками.

В беспокойном сне Свин увидел то, о чем очень много думал и пытался вспомнить в последнее время — подробные события вечера 4 июля. Правда, увидел он их не своими глазами. И даже не глазами единственного живого свидетеля — Лешича. А кого-то третьего. Может быть, это было око неизменной спутницы химика — его видеокамеры?..

* * *

— Рэвэ та стогнэ джып «Чероки». Кажись, наш главный лягушонок в своей уродливой коробчонке прискакал, — пробормотал Лешич, ни к кому не обращаясь, когда увидел заезжавшие в ворота джип шефа и машину охраны. А никого рядом и не было, одни колбы, реторты и химические препараты. Ему не нравилась машина шефа — слишком проста она была для человека с такими деньгами и возможностями. Неужели нельзя было купить себе что-нибудь более статусное — «Майбах», например, или «Хаммер» какой-нибудь?

Впрочем, химик тут же отвлекся от этой мысли и, развернув свою красную бейсболку козырьком назад, стал лихорадочно соображать, как бы получше подшутить сегодня над Свином.

Борис Михайлович прибыл в стельку пьяный, и Лешич рискнул провести над ним один интересный эксперимент, который давно требовал практического подтверждения. Ему удалось сделать жидкий эквивалент «Шизы». Жидкость представляла собой спиртовой раствор коричневого цвета, была втрое дешевле той «Шизы», которую нужно было курить, и вставлять должна была сильнее. Вот насколько она сильнее вставляет, решил сегодня испытать безумный химик.

Свин принялся вещать что-то из своей боевой молодости в лихие девяностые, и подсунуть ему тумблер с вискарем и экспериментальной «Шизой» взболтанным, но не смешанным, было легче легкого. Лешич и для себя сделал смесь — правда, исходя из собственного веса, несколько меньшего объема, и с интересом начал вслушиваться в историю шефа, которая постепенно наполнялась трехмерными зрительными образами, обретала звук и даже начинала источать запах настоящего шашлыка…

* * *

Боря сидел под навесом маленькой кафешки и лениво жевал шашлык, совершенно не слушая того, о чем без умолку говорила Лика. Приехал этим июньским утром он сюда не за тем, чтобы перекусить — хотя кто же откажется от хорошо прожаренной корейки, предварительно вымоченной в маринаде, рецепт которого был крайне удачен?

Хаким давно должен был денег. И давно плакал, что денег у него нет — но даже с тройкой по математике в школьном аттестате Боря великолепно освоил арифметику. Ему не интересны были геометрические графики или непонятные производные. Зато он очень хорошо прибавлял и вычитал, умножал и делил. Причем из этих четырех действий он предпочитал те, которые уменьшали чистый навар его подопечных — а кафешка имела неосторожность расположиться на трассе Ростов-Москва именно на территории их бригады ударного рэкетирского труда.

Дела у кафе шли довольно-таки бойко, и даже по самым скромным подсчетам та дань, которую «крыша» обязала платить Хакима, была вполне реальной. Но шашлычник принялся играть в игры, изображая бедного трактирщика, еле сводящего концы с концами. То задерживал выплату, то хныкал, прося отсрочки и уменьшения размеров ежемесячной дани.

Хотя, может быть, это он Штепе лапшу на уши вешает? Или Штепа мне? С такими мыслями Боря сюда и поехал. Здесь его не знали, и он решил для начала присмотреться. Все равно нужно было мотнуться по делам в Шахты. В 6 утра он уже сидел за пропаленным окурками пластмассовым столиком, сероватым от въевшейся дорожной пыли.

Маленькие юркие глазки моментально выхватывали из невзрачной обстановки нужные детали. Гора дров у мангала была просто огромной. Промышленный холодильник нешуточных размеров с остатками древних немецких переводных картинок также внушал уважение. Боря поморщился, вспоминая слова Штепы: «Да откуда я знаю, сколько там дальнобойщиков кормится. Мне че, там перепись населения вести?» Вот тебе и перепись, придурок.

Если закупают такое количество мяса и дров — значит, оборот более чем хорош. Вот она — главная ошибочка. Попросили мало! Нужно было выставлять сумму, раз в пять или десять большую! А теперь Хаким решил, что его «крышуют» несерьезные люди, и забавляется вовсю. Или все-таки он Штепе приплачивает?