По имени Шерлок. Книга 3 (СИ)

И вдруг, из глухой черноты, как на поверхность темного пруда, стали выплывать картины. Они замелькали перед моими глазами, мгновенно сменяясь новыми, опять и опять, раньше, чем я успевал что-то рассмотреть. Какие-то деревья, зелень, смеющиеся, загорелые до черноты лица, снова зелень, каменная кладка, небо, вдруг гостиная какого-то дома, снова сплошная стена деревьев, опять небо, потом вдруг вид на горы, как с высоты птичьего полета, огромная белоснежная плита, залитая чем-то красным, и вдруг, лицо улыбающейся рыжеволосой женщины.

— Мама! — мелькнула лишь на миг, но я не сомневался ни на секунду — это она. Не думая ни о чем, я жадно принялся всматриваться во все продолжающие сменяться картины со смутной надеждой, но образы мелькали все быстрее и быстрее, вот уже они чередуются с такой скорость, что я ничего не могу различить, сплошной калейдоскоп, мешанина разноцветных пятен. Но я упорно не отвожу взгляд, мне кажется, еще чуть-чуть, и откроется истина, нужно просто продолжать смотреть.

— Шерлок, Шерлок… — голос пробивался сквозь шелест кружащихся вокруг меня разноцветных пятен. Какие яркие — желтые, оранжевые, красные. Да это же листья! Как громко они шуршат…

— Шерлок, ты будешь вставать?

Я открыл глаза. Гардины были раздвинуты, солнце было прямо в лицо. Возле моей кровати стоял Донни.

— Ты в курсе, который сейчас час?

— И который? — голос был как будто чужой спросонья.

— Уже девять. Если ты собираешься сегодня хоть что-то успеть, пора подниматься, спящая красавица.

— Да, да, встаю.

Донни, объявив, что у него куча дел и надо успеть куда-то съездить с Мариссой до начала занятий, ушел. Я неторопливо встал, прошелся по комнате. Состояние было странное, в голове слегка шумело. Надо же, какой яркий и подробный сон, сердце, дракон, мама… Кстати, а где обломок? Ну да, спокойно лежит на столе, между лампой и моделью «Дункана». Значит, точно сон.

Я машинально взял его в руку, пристально всмотрелся и чуть не выронил от удивления! У предмета теперь было название и свойства. Если верить системной информации, я держал в руке не что иное, как «Осколок сердца дракона», который давал своему владельцу повышение репутации с любыми механическими созданиями, минимум, до нейтральной, в зависимости от изначальной.

Я ошалело сел обратно на кровать. Так что же, выходит, это был не сон? А это что еще такое? На периферии луча зрения моргало не просмотренное окно системного сообщения.

— «Ва­ми по­лу­че­но дос­ти­же­ние: «Снятся ли автоматонам механические овцы?» — вы научились видеть истинную суть, душу механизма. От­кры­та спо­соб­ность — механоэмпатия +1(1)».

Справка системы

— Механоэмпатия — навык, открывающий доступ к «памяти» механизма, а в случае взаимодействия с механизмами высшего уровня, к их эмоциям. Повышение уровня владения навыком позволяет с некоторым шансом оказывать влияние на волевые изъявления механического существа, и связанные с этим действия.

Шутку я оценил, но в остальном ичего не понял, перечитал еще раз. Текст в целом был ясен, но общий смысл ускользал. Я что, смогу понимать эмоции механизмов?Влиять на их желания? Что за ересь? Какие эмоции и желания у них могут быть? Это же всего лишь медный кожух, внутри которого просто шестеренки и пружинки!

Хотя… Я внезапно успокоился. Это же игра, и тут свои законы, если ее бы создатель пожелал, то разумными могли быть животные, птицы, да хоть чайники!

И кстати, это что же выходит, я вчера ночью инициировал у себя это способность, пока разглядывал обломок механизма? Выходит, придраться не к чему, все условия выполнены, я получил и амулет, и умение. Кстати, стоит проверить, как оно работает. Надеюсь, что меня не будет вырубать каждый раз после его использования.

Я еще раз всмотрелся в искореженное сердце дракона, пытаясь увидеть в нем то, чем оно когда-то являлось. К счастью, на этот раз дело пошло гораздо веселее, практически сразу передо мной встали смутные, полупрозрачные картины. Они медленно растворялись одна в другой, местами становясь, то ярче, то прозрачнее, почти до полного исчезновения. Рассмотреть что-то было сложновато, но лучше, чем ночью, когда они были яркими и четкими, но мелькали с бешеной скоростью.