По Южной и Центральной Африке

Буйволы остановились в двухстах шагах от того места, где мы впервые их заметили. Подойдя ближе, мы увидели, что передние стараются учуять нас. Когда расстояние сократилось до пятидесяти шагов, они обратились в бегство. Только один сначала брел за ними медленным шагом, а потом остановился, стараясь укрыться за деревом. Я велел моим спутникам стоять на месте, чтобы они отвлекали на себя внимание животного, а сам подполз и всадил в него пулю. Буйвол опустился было на землю, но тотчас поднялся. Держать под ветром, я продолжал ползти к нему и выстрелил еще раз. Эта пуля попала животному в грудь. За нею тотчас же последовала другая, поразившая левую лопатку. Тут буйвол выбрался на сравнительно свободное место и опустился на колени. Слуги, распевая и пританцовывая, бросились к нему. Я же с двадцати шагов попал ему еще за ухо, после чего голова его откинулась назад, могучие ноги вытянулись — и обладатель их стал нашей добычей. Теперь уже слуг невозможно было удержать. В несколько прыжков они очутились на туше и принялись свежевать ее. Затем развели костер, поджарили кусок сердца, после чего выломали бедренную кость, разбили ее и положили на огонь костный мозг.

К вечеру мы с Нарри отправились домой, остальные же слуги остались в лесу, чтобы окончательно разделать тушу. Из-за диких зверей — повсюду виднелось множество львиных следов, а на опушке у следующей лагуны были замечены и следы леопарда — мясо пришлось подвесить на дереве. Ночью разразилась сильная гроза. Слуги не смогли развести костер, и им пришлось провести ночь скрючившись на том же дереве.

В тот момент, когда я достиг города, поднявшийся ураган перевернул лодку, полную рыбы, — весь улов двух рыбаков. Как ни странно, рыбаки добрались до берега невредимыми, поверхность же реки покрылась мертвой рыбой, которую течение быстро прибило к берегу. Мгновенно, словно из-под земли, появились ребята, которые решили завладеть добычей рыбаков. Некоторые успели уже сбросить накидки из шкур и наполнить их рыбой, как вдруг между ними началось какое-то движение. Те, кто находился ближе ко мне, бросили рыбу и поспешили вскарабкаться вверх по берегу. Оказалось, что на ребят хищной птицей ринулся надсмотрщик за рыбаками, о сане которого свидетельствовало красное шерстяное одеяло. Палка его заплясала по спинам маленьких флибустьеров.

Утром 2 ноября я немного удивился, увидев множество вооруженных людей, спешивших к лесу, расположенному на западе от города. Не могло быть и речи о том, чтобы они двигались навстречу врагу. Вскоре загадка разрешилась: к нам подошли гонцы, передали приветствие своего вождя и пригласили участвовать в охоте на львов. Четыре льва напали на царские стада и убили четырех быков. Вестбич и Уолш отклонили приглашение, а мы с Коули последовали за гонцами.

Коули, восемнадцатилетний юноша с розовым девичьим лицом, симпатичный и очень предупредительный, страдал, на мой взгляд, только одним недостатком: он хотел любой ценой стать новым Гордоном Каммингом[40]. Несмотря на свою юность, он убил уже двух львов, и мне была понятна поспешность, с которой он устремился в лес, чтобы прибавить к ним еще одного. В охоте принимало участие около ста семидесяти человек, но только четверо имели ружья. В дальнейшем я имел случай заметить, что марутсе мужественно идут на льва только в том случае, если он причинил им ущерб.

Через полчаса, когда я обогнул лагуну, навстречу мне показалось целое шествие. Охотники шли по следу самого большого льва. Предварительно они опросили пастухов и выяснили во всех деталях, что именно произошло. Никто не предполагал, что хищники отважатся подойти так близко к городу, а потому царские стада оставались ночью на открытом месте, пастухи же спали в шалашиках из травы.

Как только мы присоединились к охотникам, толпа разделилась. Несколько человек в сопровождении двух собак пошли по следу. За ними двигались мы с Коули, а замыкали шествие, громко крича и жестикулируя, остальные охотники. Однако, когда следы привели нас к зарослям колючих кустарников, сквозь которые даже собакам было трудно пробиться, каждому пришлось прокладывать себе путь. Ясно, что при этом было нелегко держать ружья наготове. Еще более затруднительным стало наше положение, когда следы привели к высохшим водоемам, заросшим высоким тростником.