По пути в Лету

Была надежда, что ему изменят меру пресечения. Домашний арест вместо камеры СИЗО в протухшей, туберкулёзной Матросской тишине… О Данииле Константинове я узнал году в 2008-м, когда было создано яркое, но мгновенно погасшее движение «НАРОД», объединившее Алексея Навального, Сергея Гуляева, Захара Прилепина, Петра Милосердова… Константинов был не на виду, но явно среди активистов. Позже он стал лидером движения «Лига обороны Москвы», которое, судя по всему, было способно объединить умеренных националистов… Но тут его арестовали. За убийство.

Да, подозревают, точнее – давно уже обвиняют, хотя сам судебный процесс ещё не начался – в убийстве. Причём не в случайном, не в состоянии аффекта, а совершённом расчётливо: сперва, мол, бил кулаками, а потом – ножом. Умело скрылся, так что сыщики не могли выйти на его след почти полгода…

Парень Даниил мощный (правда, после года с лишним заключения – страшно бледный), поэтому и шьют убийство. Был бы щуплый, нашлись бы другие статьи. Режим захотел законопатить активного, умного, образованного, и упорно конопатит… Интеллигентность Константинова власть не интересует, она и не представляет, видимо, как можно быть интеллигентом и националистом. Для неё националист – бугай с ножом. Вот в такой ранжир и впихивают Даниила Константинова.

Поручителем был не я один. Ещё – журналист, учёный Андрей Пионт-ковский, правозащитники Наталья Холмогорова, Сергей Давидис и Анна Каретникова, муниципальный депутат Алексей Приходько, поэтессы Елизавета Емельянова и Алина Витухновская, отец Даниила, знаменитый в начале 90-х политик Илья Константинов.

Заседание назначили на понедельник, середина дня.

Собрались, ждали. Стлался шепоток, что у судьи Тюркиной, которая будет вести дело, в долгой практике есть оправдательные приговоры. Чудо!.. Другим чудом оказалось то, что в этом суде оказался доступный для всех буфет – если не боишься проморгать разрешение войти в зал, можешь поесть, кофе заказать…

Спустя часа полтора после заявленного времени начала заседания, в зал провели Даниила. Именно провели, а не проволокли, как Леонида Развозжаева месяца два назад. Следом вошли защитники, прокурорский работник. Мы, поручители, сидели, стояли, ходили по коридору. Заседание было закрытое, поэтому поддерживающих почти не пришло – всё по-деловому, тихо и мирно. Если не шуметь, то, может, заменят СИЗО домашним арестом. Да, если не шуметь, хорошо себя вести…

Открылась дверь зала заседания и оттуда что-то тихо сказали. Никто сначала и не обратил на это внимания, но тут же опомнились, бросились к двери:

– Что?

Оказывается, вызвали одного из поручителей.

Минут через пять дверь снова открылась и снова что-то тихо сказали.

– Сенчин! Где Сенчин? – колыхнулось по коридору.

Я был здесь, вошёл.

Судья, нестарая, интеллигентного вида женщина, попросила у меня паспорт, предложила встать посреди зала за нечто вроде трибуны, сказать свои имя-фамилию-отчество, адрес регистрации.

Я сказал.

Потом судья скороговоркой поинтересовалась, знаю ли я об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний.

Я сказал, что знаю и расписался в бумажке.

– Где вы работаете? Ваш род занятий? – задала новые вопросы судья.

Я сказал, где работаю, добавил, что член Союза писателей Москвы, лауреат премии правительства Российской Федерации (думал, дурачок, что это поможет).

Судья как-то уважительно покивала и спросила у моложавого человека в форме с двумя просветами на погонах:

– Есть ли вопросы к поручителю у стороны обвинения?

Сторона обвинения, глядя в стол, мотнул головой отрицательно.

– Есть вопросы к поручителю у стороны защиты?

Защита спросила, что побудило меня стать поручителем. Я ответил, что давно знаю Даниила Константинова по его общественной деятельности, слежу за ходом расследования, и у меня сложилось стойкое ощущение, что того, в чём его обвиняют, Константинов не совершал.

– Спасибо, присаживайтесь, – сказала судья и назвала фамилию следующего поручителя; один из охранявших дверь судебных приставов, открыл её и почти шёпотом повторил эту фамилию…

Хорошо, что меня вызвали одним из первых, потому что я смог в полной мере насладиться автоматизмом этой процедуры. Одни и те же вопросы судьи, отрицательный жест головой стороны обвинения. Только защитники и сам Константинов из клетки разнообразили обряд вопросами, смысл которых, впрочем, оставался тем же: почему стал поручителем, знаком ли с Даниилом лично.

Мне по наивности происходящее представлялось прелюдией к дальнейшему обсуждению, стоит ли подозреваемому изменить меру пресечения, как будет проходить процесс… Ну, что-то в этом роде. Зачем-то же мы нужны, поручители.

Но, после того как все поручители прошли обряд, судья встала и вышла в заднюю комнату. Конвоиры тут же стали надевать на Константинова наручники, а когда надели – увели.

Мы тоже вышли из зала. Оказалось, что судья отправилась писать решение, и когда напишет, никто не знает.

Прошло минут двадцать, потом сорок, час… Отходить от двери было рискованно, вдруг опять понадобимся…